Лопе де Вега - Том 5

Паж говорит, что он приехал.
Сидит и пьет вино из меха.

Ну что ж, пусть пьет, да знает меру.
А как тебя зовут?

Бельтраном.

Ты не неистовый Роланд? [67] Ты не неистовый Роланд? — Роланд — герой старофранцузского национального эпоса, храбрейший из рыцарей императора Карла Великого, погибший в сражении с басками (по преданию — с маврами) в 778 г. Испанские читатели XVI–XVII веков знали Роланда главным образом по поэме Ариосто «Неистовый Роланд».

Захочешь, и Роландом стану,—
Таков уж у меня талант.
Я заменяю, как ни странно,
Всех пэров Круглого Стола. [68] Я заменяю… Всех пэров Круглого Стола — имеются в виду рыцари Круглого Стола, приближенные легендарного британского короля Артура (VI в.), которые сидели во время пиров за круглым столом, чтобы не было ни лучших, ни худших мест и все рыцари чувствовали себя равными.
За то и честь мне и хвала.

А с Калаиносом [69] …Калаиносо… Сансонето… Урхель — герои рыцарских романов, очень популярных во времена Лопе. ты дружен?

Вчера ходил к нему на ужин,
Приятной трапеза была.
Мы подружились с ним до гроба,
Охотясь на летучих рыб…

А Сансонето знал?

Еще бы!
И Урхеля. Соленый гриб
Любил обжора…

Высшей пробы
Все эти люди.

Видит бог,
Я разве спорю?

Как он мог
Увлечь меня? Мой разум гаснет.

Я плохо притворяюсь. Басням
Добавлю перцу.

Где ж мой рог?
Пора мне ехать на охоту,
Что ж я не вижу лошадей,
Борзых, лягавых? Долго что-то
Жду соколов моих. Живей!

Зря гневаетесь на людей:
Собаки все на своре тут,
И в путах соколы вас ждут,
Псари бегут во все лопатки…

Не упорхнули б куропатки…
Дать псам и ястребам костей!

Пускай силок мне подадут,
Хочу поймать я…

Ваш халат, сеньора,
Уже готов. Пройдите-ка сюда,
И вам немедля сделают примерку.
А вы, Бельтран, не приближайтесь к ней,
Вы слишком уж развязны и галантны,
А там, где на последнем месте разум,
На первом — нездоровый аппетит.

А вам до этого какое дело,
Овечий хвост?

Красавица права.
Что вам за дело, петушиный гребень?

Ах, вы его берете под защиту?
Что ж, это очень радует меня.
Теперь уже до праздника младенцев
Невинных больше вам не повидаться.

Черт вас возьми! Как птица, я свободна
И вправе делать все, что захочу:
Плащ превратить могу я в домового,
А сердце в переметную суму.

Молчи!

Прощай, прекрасный мой безумец!

Божественная сумасшедшая, прощай!

Я что сказал? Иди и не болтай.

Вперед, вперед, сердечное влеченье!
Пусть ветер гнет чужие паруса,
И рифы пусть таранят корпуса,—
Мы будем плыть наперекор теченью,

Куда и долг и разума веленье
Тебя влекут. Я верю в чудеса,
Хоть иногда оплакиваю сам
Моих страстей безумное стремленье.

Соблазн велик. Я должен устоять,
Разумным быть в безумном предприятье.
Дай мне покой. Что от безумства ждать?

К чему соблазну открывать объятья?
Рассудок ведь бессмысленно терять
Ради того, кто сам его утратил.

Я здесь, но не благодари меня
И не считай, пожалуйста, вниманьем
Повторный мой визит. Пришел сюда
Я, так сказать, по собственному делу
Такого свойства, что, пожалуй, в нем
Заключены и жизнь моя и счастье,
Которого ты мне всегда желал.

В чем дело, мой Валерио? Узнали,
Что я укрылся в сумасшедшем доме?
Угроза новая нависла надо мной?

Безумец я, Флорьяно, я безумец.
Ты сумасшедший только с виду, в этом
Как раз и здравомыслие твое.
Ничто тебе не угрожает, если
Не грянет только молния с небес.

Но что ж тогда, Валерио, случилось?
Что, друг мой, взволновало так тебя,
Что на тебе лица нет? Что за сила
Нарушила спокойствие твое
И привела меня в волненье?

Разве
Сюда безумную не привели,
Которая прекраснее небес,
Планет, и звезд, и всех на свете смертных?

Так твой предмет — безумная?

О нет,
Не мой — она, а я — ее предмет.

Давай-ка лучше в зал с тобой пройдем,
Там можем посидеть в уединенье,
И ты мне все расскажешь.

Расскажу.
О боже!

Что с тобой?

С ума схожу!

От всех ударов, нанесенных мне,
Судьба и та уже устать должна бы.
Сопротивляться больше силы нет
В груди бессильной, в этом сердце слабом.
Меня Фортуна держит в западне, [70] Меня Фортуна держит в западне. — Фортуна — богиня случая и судьбы. (Ант. миф.) Судьба, случай, удача.
Хотя на волю отпустить могла бы.
Судьба меня от смерти сберегла,
Но так, что ближе стала смерти мгла.

Я поражен сиянием очей,
Куда любовь влила безумья пламень.
Как мотылек, к теплу ее лучей
Тянусь я обожженными крылами…
Но вот, когда, уйдя от палачей,
Я скрылся за больничными стенами,
По воле рока самый близкий друг
Становится орудьем пытки вдруг!

Валерио, который мне служил
Прибежищем, надеждою, опорой,
Подобно мне, на путь любви вступил,
Прельщенный сумасшедшею сеньорой.
И так томит его любовный пыл,
Что видит он лишь женщину, которой
Немедленно желает обладать.
В любви безумье, право, благодать!