Автор неизвестен Эпосы, мифы, легенды и сказания - Маадай-Кара. Алтайский героический эпос

Третья запись во второй части значительно полнее первых двух записей, в которых отсутствуют такие эпизоды, как единоборство Поднимающего Гору с Тенек-Бёкё (в третьей записи—стк. 6364—6405), встреча Прыгуна с коварной Дьебелек (стк. 6494—6551); нет в них и перечня богатырей-соперников, которые пинали скалу (стк. 6622—6640). В первой записи нет рассказа о выполнении Когюдей-Мергеном трудных заданий Ай-Каана (стк. 0944—7176).

Третья запись за счет этих и других сюжетов и эпизодов намного расширилась. Кроме того, следует отметить, что эта часть повествования (о женитьбе богатыря), как и в других алтайских героических сказаниях [145] Ср., например, варианты «Алтаи-Вуучая» в книге С. С. Сурааакова «Героическое сказание о богатыре Алтай-Буучае», Горно-Алтайск, 1961. , оказалась менее устойчивой и более подверженной изменениям.

Последняя часть сказания (о поездке богатыря в подземный мир и победе над Эрликом) по своему сюжету во всех трех записях совпадает, за исключением одного случая: в третьей записи убраны явно осовремененные сказителем сцены мух землепашцев и кузнецов в подземном мире.

Сопоставляя язык всех трех записей, мы видим, что каждый эпизод, каждая картина описываются словами и фразами, которые остаются почти неизменными, постоянными, если не считать небольших синтаксических вариаций. То же самое нужно сказать и о диалогах. И все же сказитель часто описание одного и того же явлении или предмета в одном случае дает кратко, в другом — значительно расширяет его. Это видно хотя бы на примере разницы количества строк в описании стойбища Маадай-Кара (18 — в первой записи, 41 — во второй, 48 — в третьей). Таких примеров можно привести много. Они показывают, что в исполнении сказания всегда наличествует значительная доля импровизации в пределах тех традиционных поэтических формул, которыми сказитель овладел. Наряду с этим, как уже отмечалось выше, сказитель часто привносит от себя новые слова и выражении. Например, в первых двух записях в описании сходящихся и расходящихся скал не было сравнения их с бодающимися быками («Как два бодающихся быка», стк. 3092). Оно появилось уже позже. В рассказе о пребывании Когюдей-Meргена (в образе Тастаракая) у семи лам в третьей записи появилось много комического в диалогах и в описании его поступков. Подобных примеров также можно привести много.

То же самое издавна наблюдалось и у других алтайских сказителей. Сказители при каждом новом исполнении то сокращают, то расширяют текст, часто вставляя куски и из других сказаний. Иногда, как это имело место в записях вариантов «Маадай-Кара» от А.Г.Калкина, расхождения в тексте могут быть довольно значительными.

В отношении записей вариантов «Маадай-Кара» следует иметь в виду еще я следующее.

А.Г.Калкин — сказитель, наделенный большим природным талантом, обладающий замечательной памятью. Но в то время, когда производились первые две записи, это был еще очень молодой человек, с не очень богатым опытом выступлении. Поэтому мы имеем редкий случай наблюдать рост сказителя на глазах фольклористов и читающей аудитории. На наших глазах он «приводил в порядок», отшлифовывал «свое» сказание. В третьей записи он, как отмечалось выше, упорно стремился выбросить повторы, лишние, «ненужные» места. В этом смысле третий вариант несколько «стройнее» предыдущих. Третий вариант «Маадай-Кара» является наиболее полным, поэтически зрелым (в смысле традиционных образных средств языка) сказанием.

Но из сказанного здесь неправильно было бы заключить, что третий вариант «Маадай-Кара» стоит на пути превращения эпоса в художественное литературное произведение. Это совсем не так. «Маадай-Кара» и в третьем варианте целиком остается народным эпическим творчеством. (Интересно, что в своих песнях на современные темы А.Г.Калкин в основном отбирает и использует традиционные народные образные средства для воспевания новой жизни — случай, весьма частый у народных певцов и сказителей Советского Союза.)

Примечательно, что и в третьем варианте местами сохранились встречающиеся в народных сказаниях смысловые недоразумения. Например, Когюдей-Мерген спрашивает

своего коня:

Перед этим говорилось, что герой достиг земли своего врага Кара-Кула хаана. Когюдей-Мерген обозревал ее и узнавал (давалось обширное описание стойбища Кара-Кула). И после этого герой вдруг задает коню приведенный выше вопрос объясняемый только традицией. Сказители постепенно меняют подробности, отдельные эпизоды, но традиционный вопрос богатыря своему коню, как видно, еще остается неизменным, даже входя в противоречие с реальным содержанием.

Варианты «Маадай-Кара» представляют серьезный научный интерес. Автор этих строк надеется вернуться к ним в специальном исследовании.

С. С. Суразаков

Многие сюжеты и мотивы «Маадай-Кара» встречаются и в других алтайских сказаниях. Таковы, например: рождение богатыря от старых родителей («Ак-Тайчи» [146] Сб. «Алтай баатырлар», т. II, Горно-Алтайск, 1959, стр. 68—69; сб. «Алтай-Бучай», Новосибирск, 1941, стр. 149—150. . «Сай-Солон» [147] Сб. «Алтай баатырлар», т. II, стр. 242; сб. «Малчн-Мерген». Ойрот-Тура, 1947 стр. 163. ); нападение врага во время малолетства героя («Кан-Пюдей» [148] Сб. «Алтай баатырлар», т. I, Горно-Алтайск. (958, стр. 14. ); укрощение коня («Малчы-Мерген» [149] Сб. «Алтай баатырлар», т. II, стр. 268—^69; сб. «Малчи-Мерген», стр. 27—29. ); наречение имени героя стариком или старухой («Ай-Каан» [150] Сб. «Алтай баатырлар», т. I, стр. 53. ); дальняя поездка богатыря с преодолением различных препятствии на пути («Кан-Пюдей» [151] Там же, стр. 19—23, ); превращение богатыря в Тастаракая («Темир-Санаа» [152] «Темир-Санаа», Новосибирск, 1940, стр. 43. , «Тектебей-Мерген» [153] Сб. «Алтай баатырлар», т. I, стр. 40. и др.); поиски души врага («Темир-Санаа» [154] «Темир-Санаа», стр. 52—62. ). Во второй части сказания «Маадай-Кара» — в рассказе о Когюдей-Мергене — также много эпизодов, встречающихся в различных сказаниях: состязание женихов (во многих произведениях); выполнение богатырем трудных поручений тестя («Когутэй» [155] Сб. «Алтай баатырлар», т. 1, стр. 112—126; «Когутэй», М.—Л., 1935, стр. 110-142. , «Малчи-Мерген» [156] Сб. «Алтай баатырлар», т. II, стр. 270—276; сб. «Малчи-Мерген», стр. 26—41. ); состязание жениха и невесты в оборотничестве («Алтай-Бучый» по варианту Ч.Куранакова [157] «Аносский сборник», Омск, 1916, стр. 30. ). Подобных примеров можно было бы привести очень много. Все это говорит о традиционности сюжетов «Маадай-Кара» как эпического произведения.