Александра Любарская - Калевала

— О старый, мудрый Вяйнемейнен! Почему же не захотел ты, чтобы я был третьим в вашем трудном походе? Есть у меня две сильные руки, есть десять крепких пальцев, — если прикажу им, возьмутся они за меч, послужат доброму делу.

— Что ж, садись и ты в челнок! — говорит ему Вяйнемейнен.

Прыгнул веселый Лемминкайнен в лодку, и пошла она дальше своим путем, наперекор морскому течению.

К самому устью реки привел старый, мудрый Вяйнемейнен дощатую ладью.

Скользит крутобокая по тихой воде один день и другой, а на третий день подошла лодка к бурным порогам.

Но смело правит Вяйнемейнен между подводными скалами и говорит такие слова, молвит такие речи:

Мудрым своим словом превратил Вяйнемейнен подводные камни в мягкий ковер, усмирил бурные воды, укротил кипящий поток.

Снова идет лодка по тихой воде.

И вдруг точно ко дну приросла: стала на месте — и ни взад, ни вперед. Будто держит ее кто-то в воде.

Изо всех сил работают веслами Илмаринен и Лемминкайнен, но даже на полпальца не могут они сдвинуть лодку.

Тогда сказал старый, мудрый песнопевец:

— Ты, веселый Лемминкайнен, наклонись, посмотри: почему это застряла наша лодка? Почему остановился наш челнок? Может, он на камни наскочил или зацепился за подводный пень?

Наклонился веселый Лемминкайнен над прозрачной водой, заглянул под лодку и говорит:

— Нет, не зацепился наш челнок за камень и подводный пень не преграждает ему путь. Сидит он на плече у щуки, на спине у речной собаки.

— Так возьми же скорее меч, — говорит ему Вяйнемейнен, — и отруби этой собаке голову.

Выхватил веселый Лемминкайнен из-за пояса острый меч и ударил по воде — да так, что брызги столбом поднялись.

Но даже не поцарапал он щуку. Скользнул меч по гладкой щучьей спине и отскочил от чешуйчатого панциря.

А сам веселый Лемминкайнен не удержался на краю лодки и упал в речные волны.

Вытащил его за волосы кователь Илмаринен и говорит:

— Хоть и длинная у тебя борода, а таких героев, как ты, пожалуй, сотни найдутся, тысячи сыщутся.

С этими словами вынул он меч из ножен, размахнулся изо всей силы и рассек речные волны.

Но сломался надвое стальной клинок. А щука только плавниками едва повела.

Рассердился Вяйнемейнен:

— Где же ваш разум, зрелые мужи? Даже у малого ребенка ума больше!

Взялся он за меч и твердой рукой глубоко вонзил острый клинок в спину речной собаки. Потом поднял щуку на мече и бросил в лодку.

Разрубил Вяйнемейнен щуку острым ножом, отсек ей голову и говорит:

— Скажи мне, кователь Илмаринен, что выйдет из зубов огромной щуки, из плавников речной собаки, из крепких рыбьих костей, если бросить их в горнило?

Отвечает ему Илмаринен:

— Ничего не выйдет из рыбьих костей, ни на что они не годятся. Даже самый искусный мастер, даже самый умелый кузнец ничего тебе из них не выкует. Брось их в воду, старый, мудрый Вяйнемейнен.

— Нет, — говорит Вяйнемейнен, — из этих костей смастерю я кантеле. Для веселья и услады живущих построю из них многострунный короб.

Взялся старый, мудрый Вяйнемейнен за работу.

Из чего сделал он короб? Из широкой челюсти щуки.

Из чего сделал он колки́ для кантеле? Из острых зубов щуки.

Из чего сделал он струны для кантеле? Из тонких ребер щуки.

И когда готов был многострунный короб, пришли на берег старики и юноши, жены и герои.

Всем давал Вяйнемейнен поиграть на своем кантеле, но не пели струны под пальцами молодых, не звенели весельем под пальцами старых.

— Нет, не будет толку от вашей игры, никуда не годится ваше пенье, — говорит удалой Лемминкайнен. — Дайте-ка мне этот короб!

Положил он кантеле на колени и ударил по струнам всеми десятью пальцами.

Но жалобно застонали в ответ струны, сердито заскрипел многострунный короб под неумелыми руками Лемминкайнена.

Услышал слепой этот шум и взмолился:

— Замолчите вы там! Треском и скрежетом наполнились мои уши. Если нет в этом коробе песен получше, так бросьте его в воду! Пусть себе лежит на дне глубокого моря.

И вдруг зазвенело кантеле всеми своими струнами:

Тогда подняли старики и юноши, жены и герои поющий короб и положили его на колени старого, мудрого Вяйнемейнена. В руки самого мастера отдали его творение, чтобы коснулся он своими искусными пальцами звонких струн.

ышел Вяйнемейнен на серебряный пригорок, на золотую поляну, сел на высокий камень и тронул струны своими легкими пальцами.

Весело зазвенело в ответ ему кантеле, как чистый родник, вырвались на волю песни.

Поют под руками Вяйнемейнена щучьи кости, им вторят щучьи зубы, звонкими голосами перекликаются тонкие щучьи ребра.

Никогда еще на земле не слышали таких песен! Немного времени прошло, и все лесные жители — все, у кого есть четыре лапы, кто бегает и прыгает по земле, — потянулись к камню песнопения.

Проснулся волк в болоте.

Из лесу вышла рысь.

Длинноногий лось выбежал из рощи.

С ветки на ветку, с дерева на дерево весело запрыгала белка.

И все спешат в одну сторону — туда, где играет на кантеле старый, мудрый Вяйнемейнен.

Вылез из берлоги даже краса лесов — медведь. Позже всех пришел косолапый. Видит — со всех сторон обступили звери вещего песнопевца. Подобрали острые когти, спрятали грозные клыки, сидят, слушают Вяйнемейнена.

Не знает медведь, куда бы ему приткнуться. Стал он у забора — повалил забор. Прислонился к воротам — сломал ворота. Тогда взобрался медведь-медовая лапа на елку, обхватил лапами ствол и замер, слушая песни старого, мудрого Вяйнемейнена.

Сама лесная хозяйка вышла из темной чащи. Наряд на ней праздничный, в волосах золотые ленты, в ушах золотые серьги, на ногах синие чулочки с красными завязками. Села хозяйка леса на березовый сучок, на ивовую ветку, слушает вещего песнопевца — не может наслушаться.