Мифы, предания и сказки Западной Полинезии

Тити-лимулиму, дочь Туи-аана Тоо-пелу, вышла замуж за благородного вождя Фиаме из Саматау [238] 1 Саматау — местность на юго-западе о-ва Уполу. и понесла. А сроки ее пришли как раз тогда, когда она купалась в море, и прямо в море родила она двух ящериц. Она очень испугалась, тут же побежала домой и рассказала об этом мужу. Фиаме велел двум своим людям, Веве и Сиипа, пойти и посмотреть, где те ящерицы и что делают. Те нашли ящериц сидящими в углублении на скале. Ящерицы пристально смотрели на дом своих родителей. Веве и Сиипа вернулись к Фиаме и сказали ему:

— Вон там они сидят и пялятся на твой дом.

Фиаме очень не понравилось, что его люди в таких выражениях говорят о его ящерицах, и он поправил их:

— Не пялятся, а смотрят.

Но Веве и Сиипа снова повторили слово "пялиться", и тогда взбешенный вождь бросился на них и убил их.

А ящерицы, огорченные и обиженные тем, что с ними так обошлись, умерли от горя. Похоронили их посередине дома Фиаме, между срединными опорными столбами. Вот почему на всем Самоа запрещено проходить между этими срединными столбами.

И с тех самых пор пошла пословица: "Из-за неверно сказанного слова много горя обрушилось на Ниуапаи [239] 2 Ниуапаи — малаэ в Саматау. ". Так говорят, когда в несчастье повинна чья-нибудь глупость и несговорчивость.

Примечание № 31. [52], первая половина XX в., о-в Уполу, с англ.

Однажды с востока приплыли сюда двое, муж с женой — Тои-э и Тои-пата. В лодке они везли два сосуда для воды. Их увидела и поспешила им навстречу одна девушка с островка Аунуу. Она окликнула их:

— Приставайте к нашему берегу!

И лодка пристала к берегу Аунуу.

Девушка спросила супругов:

— Есть ли что-нибудь хорошее, что-нибудь съестное у вас в лодке?

— Нет, — ответили ей Тои-э и Тои-пата, — ничего у нас с собой нет, вот только два сосуда с водой.

И девушка попросила:

— Дайте мне один.

Они дали ей один сосуд, второй оставили себе, а сами поплыли дальше, к Уполу и Саваии.

Вот так на Самоа появились москиты [240] 1 Подразумевается, что супруги — сверхъестественные злонамеренные существа и что в выдолбленных кокосовых "бутылях" у них вовсе не вода, а рой москитов. , так из-за этих мужа с женой жители наших островов стали терпеть ужасные муки. Москиты размножились в мгновение ока и тут же принялись терзать всех и вся на Самоа [241] 2 По другим версиям, москиты — наказание самоанцам за нарушение некоего запрета. Жители о-ва Маноно, не нарушавшие запретов, спасли себя этим от москитов (о-в Маноно очень сухой, и в отличие от сырых островов типа Тутуила или Аунуу на нем действительно почти нет москитов). . И было решено: когда те двое появятся, предать их смерти.

А Тои-э и Тои-пата узнали, что им грозит гибель, и поспешно направили свою лодку прочь от берегов Саваии. Пронеслась их лодка мимо Саваии, помчалась на Тутуила. Но и здесь их хотели предать смерти. А когда они вновь достигли берегов Аунуу, они обратились в камень. И камни эти сохранились до наших дней.

Примечание № 32. [40], конец XIX в., о-в Тутуила, с самоанск.

Фиджиец Фути женился на самоанке по имени Сао. У них родилась дочь Сина. Сина вышла замуж за Лауифиа из Сафоту и родила Маусау-теле, ставшего затем вождем деревни Паиа, что стоит вдали от морского берега в местности Сафоту. Маусау-теле женился на Сине-лалотава, дочери Сооало из Самаунга, и у них родился сын Таума-таму. Этот Таума-таму взял в жены Муо-ле-пусо из Сили, и у них родился сын. А жили они девятнадцать поколений назад.

Как-то Таума-таму решил отправиться на Уполу. Море было бурным в тот день, и, оказавшись на Уполу, он решил остановиться в Мулифануа, чтобы хоть немного подкрепиться и отдохнуть. Муо-ле-пусо положила сына под деревом и прислуживала мужу. А в это время совсем рядом находился отряд тонганцев, которые собирались отплывать к себе на родину. Решив, что перед ними враг, тонганцы бросились на Таума-таму и его людей и погнали их к лодкам. Дитя осталось под деревом, и вспомнили о нем слишком поздно — уже тогда, когда лодки самоанцев были в море, а тонганцы заняли их место на суше. Произошло это все милях в двух западнее Мулифануа — там и поныне растет высокий баньян. Называется это место Фатуософиа [242] 1 Возможное толкование Фатуософиа — "[место] начала страха [и] ненависти". , в память о том нападении тонганцев, выгнавших самоанцев к прибрежным скалам. Кстати, вскоре после того как путешественники с Саваии покинули то место, полил дождь, и тонганцы не могли отплыть оттуда.

А покинутый малыш проснулся от шума дождя, увидел, что рядом с ним появились какие-то незнакомцы, и тихонько ускользнул от них. Он направился чуть восточнее и поставил себе навес от дождя. Навес этот он сделал из кораловых глыб — больше было не из чего. С тех пор то место, где он поставил некогда навес, носит название Фале-пунга, Дом из Коралла [243] 2 См. примеч. 1 к № 54. .

Тонганцы же в конце концов нашли мальчика и решили назвать его Самоа-нангало, Покинутый, Забытый Самоанец. Тонганцы взяли мальчика с собой и доставили его Туи Тонга. Самоа-нангало был очень мил, и Туи Тонга, полюбив его, оставил его при себе, так что мальчику не пришлось влачить участь невольника. Дочь Туи Тонга, которую звали Фити-маупо-лонга, полюбила Самоа-нангало, и из-за этого он решил покинуть дом Туи Тонга. Он поселился в пещере, но на следующий же день узнал, что в пещере скрывается не он один. Там оказался еще один беглец — Леса, с детских лет живший в укрытии. Леса так давно не видел людей, что уже почти забыл человеческий язык. К тому же он был весь покрыт волосами, точно зверь.

Юноша рассказал ему о своей беде и узнал, что Леса бежал от людей по такой же точно причине. Леса полюбил Самоа-нангало, и они зажили там словно отец с сыном. Прошло время, и вот они узнали, что у Фити-маупо-лонга родился сын — это был сын Самоа-нангало.

Самоа-нангало решил похитить Фити-маупо-лонга и ребенка, чтобы вместе с ними вернуться на Самоа. Леса, привыкший к юноше и не желавший расставаться с ним, долго отказывался ему помочь, но наконец согласился. А в это время на Тонга как раз появились свиньи — с Фиджи. Свиньи эти прижились, стали плодиться. Туи Тонга отдал тогда такой приказ: всех чужеземцев, прибывающих на Тонга, надлежит угощать свининой, но никто из них не смеет увозить с собой живых свиней.

Теперь о Леса. Хотя он и скрывался в пещере, куда бежал некогда, страшась гнева Туи Тонга, проступок его давно был забыт. Теперь его считали не простым человеком, а сверхъестественным созданием. Он же продолжал жить в пещере, не желая ни с кем говорить, за что и получил имя Леса-налала, Леса Молчаливый.