Ж Дюмезиль - Верховные боги индоевропейцев

в звательном падеже защитить своего приверженца в день бит-

вы, и ясно, что наше объяснение более точно: арий обращается

к естественному покровителю всего арийского; что касается дру-

гого, 8, 1, 34 (§ 84), имеющего двойное значение («приличное»

и обеденное), то и здесь наша интерпретация подходит так же,

как интерпретация Тиме: женщина называет агуй человека, вла-

деющего прекрасным «орудием наслаждения» (пища или нечто

другое). К тому же вполне естественно, что в легкопредстави-

мых обстоятельствах, особенно позднее, например по отноше-

нию к sädra, aryd ощущалось как эквивалент «хозяина, svamin

» (Тиме, § 95).

4. Наконец (§ 86), постведийское kadarya (дословно 'quid

агуа?', откуда 'не агуа') как отрицательное означает, во-первых,

человека «скупого», но, кроме того, в более общем плане, как

указывает Тиме (с. 89, примеч. 1), «нечеловеческого» человека,

значение, которое объясняется исходя из aryd, понимаемого и

как «член арийского мира», и как «щедрый»; kadarya назы-

вают человека, недостойного имени агуа, ведущего себя непо-

добающе для агуа ни с точки зрения гостеприимства или щед-

рости, ни с других точек зрения.

Во всех этих случаях, следовательно, aryd с ударением на

последнем слоге хорошо интерпретируется как производное от

απ, означающее собирательно «мир (или обширная совокуп-

ность) ариев» или типовой «средний арий». Так мы почти при-

1202 Приложения

близились к традиционному значению drya (после Ригведы) и в

то же время стоим у края упомянутой выше трудности, которую

Тиме хотел обойти, изгибая значение ari и агуй, но которая

вновь возникает с того момента, когда art и, следовательно, все

его производные уже имеют отношение к «арийскости». Пере-

читайте тексты, приведенные на с. 175, они наиболее харак-

терны.

LatyäyanaSS, 4, 3, 5—6 (не акцентировано, но речь идет

об йгуа): «К югу от огня Märjäliya пусть агуа находится внут-

ри священного участка, лицом к югу; а südra — вне священного

участка, лицом к северу; в отсутствие агуа его (может заме-

нить) любой класс йгуа». Агуа, таким образом, с одной сторо-

ны, решительно противопоставлен südra, находящемуся с ним

в ритуальной симметрии, а с другой стороны, отделен от чле-

нов других классов йгуа, но так, что подчеркнуто их родство, их

глубокое тождество, поскольку один может заменить другого,

поскольку при отсутствии drya любой класс агуа может выпол-

нить ту же роль в оппозиции к südra. Заметим мимоходом, что

появление в этом тексте «классов агуа» никак не позволяет

интерпретировать здесь südra вне кастовой системы и давать

ему простое и расплывчатое значение «слуга, челядь». Это же

наблюдение отзывается и в VajasaneyiSamh., 23, 30,3 и 4 (§88),

где порицается сексуальный союз между женщиной südra и

мужчиной агуа, затем союз между женщиной drya и мужчи-

ной südra. Тиме переводит: «Wenn die Magd den Hausherrn zum

Buhlen hat» (соответственно «wenn der Knecht der Buhle der

Hausherrin ist»); здесь надо восстановить даваемое предыду-

щими интепретаторами значение «арийский» {drya) и «неарий-

ский» (südra).

Но как же различаются агуа и йгуа, если и то и другое

противопоставлено südra? Разрешение этой трудности, вероятно,

будет заключаться в правильной интерпретации утверждения

индийских эрудитов (см. выше, с. 175), которые понимают drya

как vaisya. Вот как можно представить себе положение вещей.

1. Сначала, в доисторическое время, «член обширного кол-

лектива ari» или «человек, обладающий правами и качествами

типа απ≫, был назван агуй без каких бы то ни было оттенков

или сужения значения. На этой стадии развития остановились

иранцы, утратив слово *ari. Агуй тогда означало в широком

смысле сарий' в противопоставлении варвару непокоренных зе-

мель (ddsa, ddsyu), а вскоре и порабощенному туземцу коло-

низованных земель (südra). Общее понятие, которое вместе с

традиционными представлениями передавали различные группы,

вышедшие из индоевропейского единства, и в частности индо-

иранцы, это понятие, в соответствии с которым как социальный,

так и космический порядок предполагал трехчастную структу-

Приложение III 187

ρ у, три единые, иерархизованные и исчерпывающие «функции»

(магико-юридическая власть, военная сила, плодородие), ве-

роятно, влекло за собой выделение в одном из этих трех на-

правлений некоторых ведущих родов, основная же масса, по-

видимому, какова ни была ее организация, избежала этой

трехчастности (ср. JMQ IV, с. 155—161).

2. Это еще вполне свойственно гимнам Ригведы: ari всегда

обозначает либо обширную арийскую общность, либо типово-

го ария, либо в расширительном смысле ария-индивида; при

случае и поэт может назвать себя самого art (1, 150, 1), что,

несмотря на усилия Тиме (с. 14), трудно понять, если ari зна-

чит всего лишь «чужой»; агуй, производное от art прилагатель-

ное, присоединяется к любому человеку, богу или вещи, при-

надлежащей этому обществу или отвечающей этому типу, осо-

бенно в оппозиции к варварам и не учитывая специально внут-

реннюю трехчастность ариев; наконец, drya, собственно прила-

гательное, производное от агуй, то — в адъективном употребле-

нии — означает «имеющий отношение, (принадлежащий) арий-

скому существу (или типу)», то —уже нередко субстантиви-

рованное— означает человека агуй в любой ситуации и в про-

тивопоставлении к варварам, т. е. явно то же самое, что агуй.

Это состояние словаря соответствует обществу завоевателей,

еще кочующих или только что осевших, еще привязанных к

этническому единству больше, чем к местному патриотизму.

3. Вероятно, во время составления самых поздних гимнов

Ригведы общество стабилизировалось, арий стал чувствитель-

ным к локальному объединению больше, чем к обширному един-

ству, еще определяемому общностью языка и обычаев. Парал-

лельно укрепляется и генерализуется классовая иерархия, она

охватывает все общество, помещает каждого на свое место, раз-

вивается по направлению к системе варн, а два высших клас-

са гордо поднимаются над третьим, конечно самым многочис-

ленным, который опускается к тому униженному состоянию,

которое он сохранит на протяжении истории. Эта эволюция от-

ражается в словаре: ari присутствует в гимнах в своем тради-

ционном сложном значении (развивая значение враждебного),

но наряду с прилагательным агуй появляется прилагательное

агуа, форма которого может объясняться или как предлагает

Тиме (см. выше, с. 175 наст, изд.), или исходя из парокситон-

ного варианта (ср. р.) ari (Renou, JA, 230, 1, 1938, с. 334), уже

означающего не только арий вообще, средний арий, но арий

черни, арий плебейский, арий третьего класса, который по срав-