Ж Дюмезиль - Верховные боги индоевропейцев

соответствовали бы наблюдаемым фактам.

Я написал, что эта вторая гипотеза относительно art — ви-

доизменение первой. Я продолжаю так думать, отдавая себе

отчет в том, что пришел к этому только на основании чтения

книги Тиме и того благоприятного впечатления, одновременно

смешанного с неудовлетворенностью, которое оно на меня про-

извело. С видом оскорбленного достоинства Тиме отталкивает

наши схождения и мое признание его заслуг. Ему лучше судить,

чем мне.

*

Здесь на выручку Тиме поспешил И. Гершевич с новым

аргументом: BSOAS, 22, 1959, с. 155а. Я рассмотрел его вклад

в проблему в JA, 247, I, 1959, с. 171—173. Вот результат:

Понимая vfka в противопоставлении к ari как «животное волк».

И. Гершевич попытался спасти толкование Тиме для §V 9, 79, 3,

подвергнутое моей критике (JA, 246, с. 75): «Тогда будет контраст

между свирепыми зверями, с одной стороны (.вред aliena*), и вра-

гами, принадлежащими к своему, человеческому виду,— с другой

(.вред propria*)». Это очень маловероятно. 1) Значение, которое

Приложение III 191

приписывается здесь svä (принадлежащее тому же зоологическому

виду, человеческому), беспримерно. 2) Непосредственно предшествую-

щие стихи показывают, что ari и vfka обозначают здесь две разно-

видности человека: певец просит у Сомы позволить ему унести

блага, «минуя козни любого человека» (t i rö mdrtasya kdsya clt

pdrihvftim\ mdrta всегда означает только человека), и продолжает,

уточняя два рода людей, от которых может исходить «вред»: вну-

тренний враг, той же расы и агрессор-варвар, разбойник. 3) Во всех

контекстах Ригведы a rati «вред» (букв, «неблагородство») связано с

богами или разного рода людьми, но никогда — с дикими зверями.

*

Поскольку единственный предмет этого Приложения — обос-

нование моих уточнений интерпретации Тиме, я ограничусь упо-

минанием мнений, высказанных недавно по поводу art и агуй

четырьмя специалистами.

Луи Рену, который сразу и очень горячо принял первую

книгу Тиме (1938), затем чутко реагировал на указанные там

трудности. Между 1955 и 1967 гг. в его «Etudes vediques et

panineennes» можно заметить колебание между принятием по-

ложения Тиме и мнений, вносящих в него изменения или его

отвергающих. Но, стремясь остаться в пределах того, что он

считал своей областью по преимуществу,— грамматики и фило-

логии,— он как будто так и не высказался окончательно, за что

в 1957 г. был строго призван к порядку автором «Fremdling'a»

(«Mitra and Aryaman», с. 75—76).

Эмиль Бенвенист сначала не принимал в этом участия. По-

том в лекциях в Коллеж де Франс, послуживших основой двух

томов «Vocabulaire des institutions indo-europeennes», наконец,

в самой этой книге (1969), не обращая внимания на ультима-

тум Тиме (там же, с. 75), высказал свое мнение (I, с. 370—373):

Вслед за этим исследованием («Der Fremdling...») начиная с 1941 г.

появился ряд работ Дюмезиля, который предлагает другие интерпрета-

ции с намерением установить социальный, а потом и этнический смысл

этой семьи слов [ari, агуй и т. д.].

В общем смысле наши взгляды близки взглядам Дюмезиля. Однако

не может быть речи о том, чтобы обосновать их здесь детально [...].

В такой области филологические критерии не должны наносить ущерб

внутренне ощущаемому правдоподобию. Определение ариев как «хлебо-

солов» — точка зрения, далекая от какой бы то ни было исторической

реальности: ни в какой момент ни один народ, каков бы он ни был, не

называл себя «хлебосолами»...

То положительный, то отрицательный коннотат слова ari не затраги-

вает самого значения слова. Он обозначает человека из того же народа,

как и тот, кто о нем говорит. Этот человек никогда не рассматривается

как член вражеского народа, даже когда певец гневается на него. Его

никогда не смешивают с варварами. Он принимает участие во всех

жертвоприношениях, он получает дары, которые могут вызвать зависть

у певца, но которые ставят его на равную с ним ногу. Он может быть

щедрым или скупым, дружелюбным или враждебным, но все это будет

личная вражда. Ни разу не указывается, что art имеет иную этниче-

скую принадлежность, нежели автор гимна...

1202 Приложения

Бенвенист внес затем некоторые изменения в мое толкова-

ние, излишне выделяя, как мне кажется, все, связанное с бра-

ком, и введя гипотезу экзогамных «половин»:

Ari или агуа (эти две формы не всегда можно различить), вероят-

но, образуют привилегированный класс общества, возможно, связанный

с экзогамным разделением, влекущим за собой отношения обмена или

соперничества, а производное йгуа, обозначающее сначала потомков ari

(или агуа) или определяющее их принадлежность, скоро стало служить

общим наименованием племен, признававших одних и тех же предков

и совершавших одни и те же религиозные обряды. Мы видим по мень-

шей мере несколько слагаемых понятия йгуа, что отмечает у индийцев,

как и у иранцев, пробуждение национального сознания.

Относительно этимологии слова ari Бенвенист не высказы-

вался.

Сэр Гарольд В. Бейли поступил наоборот. В своем мемуаре

«Iranian Агуа- and Daha-».— TPhS, 1957, с. 71 — 115 (с. 94,

примеч. 4, и с. 106, примеч. 4 — об идее Тиме), имеющем более

широкий масштаб, чем можно судить по названию (вместе с

•«Supplementary Note».— TPhS, 1960, с. 87—88, ср. BSOAS, 23,

1960, с. 19—21; с. 19, примеч. 3 — об идее Тиме), он исходил

из этимологии, основанной на убеждении, что почти все ин-

дийские и иранские слова, где грамматический анализ может

вычленить комплекс ar- (г-, г-), в том числе вед. ray-, авест.

гаё- 'богатство', образуют одно семейство, поскольку значение

(mutual meaning) этого одного корня fto get' и одновременно

f to cause to get'. Следовательно, исходный смысл ari, агуй

и т. д. был бы с различными оттенками «богатый», откуда

«благородный по богатству». Эта этимология, подобно другим

(«могущественный» или «благородный по природе, по преиму-

ществу» и Т. Д. в соответствии С Др.-Гр. άρι-, άρείων, άριστος),

оставляет открытым рассмотренный здесь вопрос о социальных

и этнических значениях этих слов, тех значениях, которые по-

родили бога Агуа-тйп. Что же касается функции Арьямана, то

сэр Гарольд определяет ее в соответствии со своей концепцией

Адитьев как высших сановников «Aryan Greet House» (οίχζρχία).

Эммануэль Лярош привел хеттскую параллель: группа

*ага/г «соответствующий национальной традиции», ага- «това-

рищ», член той же «социальной группы»; arawa- «'благород-

ный, свободный» (Coll. Latomus, 45, 1960, с. 124—128).

Наконец, надо напомнить, что ari «арийское сообщество» и

ari «враг» могут случайно оказаться просто омофонами; это

проблема, которую в греческом ставит существование ερι-,

ερι-ο- 'соперничество, ссора, сражение' наряду с έρι- ( = άρι-) —