Джангар

Молвила самка и откусила кусок.

"Над обессиленным человеком, видать,

Мышка - и та госпожою готова стать!"-

Джангар воскликнул, и щелкнул он мышку в бок,

Жадине-самке бедро нойон раздробил.

И побежал самец изо всех своих сил

И через сутки вернулся, держа листок

В острых зубах. Вручил он супруге свой груз.

Самка погрызла - зажило сразу бедро.

"Дай-ка еще раз узнаю, каков на вкус

Этот злодей. Он поранил меня? Добром-

Так говоря, отхватила здоровый кус.

Джангар дал ей опять щелчка, разбил ей бедро.

Самку самец упрекнул: "Не верила мне:

Я же тебе велел не трогать его.

Видишь теперь, как ужасен ноготь его!"

И побежал куда-то в ночной тишине,

И на второе утро вернулся к жене.

Новый листочек в острых зубах приволок.

Вырвал нойон из мышиного рта листок.

Снова самец побежал, терпенье храня,

И возвратился в начале третьего дня

С новым листочком. Но Джангар отнял опять.

Снова проворный самец пустился бежать

И возвратился на третьи сутки к утру,

С третьим листочком. Но снова отнял нойон!

И приложил он первый листочек к бедру

Раненой мышки - и самку вылечил он.

И положил он второй на свое бедро –

Видите, как владыка придумал хитро!-

Сразу же был он этим листком исцелен,

Третий листок пожевал, проглотил нойон –

Сразу же на ноги встал... Кромешная мгла:

Пропастью мрачной эта местность была.

Солнце, светившее здесь в недавние дни,

Было, как понял нойон, сияньем рагни...

Только не стало ее - потемнело вокруг...

Насторожившись, Джангар услышал вдруг

Звуки сладчайших напевов где-то вдали.

И побежал он вперед и вдруг увидал

Нежной листвой венчанный цветущий сандал,

Чья голова достигала верхней земли.

Только ложилось дыхание ветерка,

Только листок другого касался листка –

Сладостные раздавалися голоса,

Звуки взлетали под самые небеса.

Джангар тянулся, даже на цыпочки встал,

А ни единого не сорвал он листка!

Стал он карабкаться на цветущий сандал,

Сутки до первого добирался сука!

Лишь на вторые сутки настойчивый хан

В муках взобрался на следующий сучок.

Двадцать листков он сорвал и спрятал в карман.

И на язык положил он один листок:

"Дай отыскать мне к утру грядущего дня

Спутников этих проклятых,- молвил нойон,-

В мыслях нечистых своих погубивших меня".

И погрузился нойон в богатырский сон.

Утром, проснувшись, владыка себя нашел

Возле мальчишек, чьи души черны, как ночь.

Из-за красавицы спор между ними шел:

Не уступали друг другу тенгрия дочь.

Джангар, красавице обещавший помочь,

Сразу отправил ее в родительский дом.

"Здесь оставайтесь, паршивцы. Уйдете - потом

Не пощажу вас. Куда бы ни скрылись - найду:

И наверху и внизу, на земле и в аду".

Так приказав, отправился Хонгра искать,

Огненно-красной тропой побежал опять...

Снадобья и напитки держа на виду,-

Тысячи вкусов исполненную еду,-

Вдруг появились три темнооких рагни.

Джангар спросил - а спрашивал он об одном,

О великане Хонгре. Сказали они:

«Эти места были прежде глубоким дном

Бурной реки, не имевшей брода вовек.

Но только Хонгор - гордость народа вовек -

Вскрикнул трикраты, не вытерпев адских мук,-

На три потока река разделилась вдруг,

Образовав с этих пор три брода, нойон.

Знай же теперь, опора народа - нойон:

Здесь и покинула Хонгра его душа!»

Джангар помчался, Хонгру на помощь спеша.

Долго бежал он огненно-красной тропой,

И раскаленного моря достиг нойон.

Лучники к морю сбежались со всех сторон —

Тысячи тысяч шулмусов. Начался бой.

Врезавшись в самую гущу вражьих полков,

С тыла теснил их нойон и с обеих боков.

Падали перед нойоном стены стрелков.

Был он бедою трусов, грозой смельчаков.

Видимо, смерть превратилась в его булат.

В летописях не сыскать подобных расплат!

Джангар на поле сраженья бросает взгляд,

Делает этим шулмусам быстрый подсчет:

Их оказалось не более пятисот!

Он размахнулся мечом со всего плеча -

Новая сотня гибель нашла от меча.

Долго еще рубился Джангар-нойон.

Долго с нечистыми бился Джангар-нойон,

На поле щедрая кровь заалела его,

Сделалось панцирем белое тело его,—

Еле держалась в этом теле душа.

Ринулись вдруг на него, тяжело дыша,

Четверо сотников — гордость вражеских сил.

Трех разрубил он, с четвертым в борьбу вступил:

Руки скрутил, подбросил его к облакам

И на лету разрубил его пополам.

Этот боец — последним был из врагов.

Хан оглянулся. Мертвые воины спят,

И только в люльке темнеющих берегов

Море качается, крупные волны кипят.

Джангар беспомощно озирался в аду.

«Как я в такое кипящее море войду,

Как же теперь могучего Хонгра найду,

Эту надежду, эту опору мою?

Дай-ка листочек сандаловый пожую!»

Лишь прикоснулся к устам нойона листок,

Как превратился нойон в зеленый листок,

В море свалился, ко дну проворно пошел.

Долго блуждал он, жарким теченьем влеком,

Шарил он по дну единственным стебельком,—

Кучу ветвей и груду камней нашел,

Будто их с умыслом кто-то вместе сложил.

Крепким арканом из человеческих жил

Джангар связал их и на берег потянул.

Камень и дерево - Джангар сразу смекнул -

Были недавно костями Багряного Льва.

И, пережеванный выплюнув лист сперва,

Истинный облик принял великий хан,

Вытащил на берег многовитковый аркан.

Кликнул он клич богатырской своей земли.

Так он сказал: «Если ты волшебный листок,

Если действительно ты целебный листок,

Хонгра, Багряного Льва моего, исцели!»

Брызнул владыка жвачкой зеленой своей.

Чудо свершилось: начали мозгом костей

Камень и дерево наполняться тогда,

Начали кости соединяться тогда,

Мясом покрылись, приняли жизни родник.

И постепенно Хонгор из груды возник,

В сладостный сон, казалось, герой погружен.

За щеку лист колдовской положил нойон

И превратился в листок зеленый опять.

Хонгор проснулся. Не размыкая век,

Молвил зевая: «Э, видимо, человек

Тоже способен целую вечность проспать!

Кажется, некому было прийти за мной.

Если пришел ты, Джангар, владыка земной,

То выходи!» И нежданно Джангар возник,

Носом хрустальным к щеке страдальца приник.

И заключили друг друга в объятья они.

Семеро суток лобзались, как братья, они.

Счастьем и горем делились четырнадцать дней

И, наконец, направились в Бумбу свою -

Истосковались эти герои по ней!

Мало ли, долго ль блуждали в адском краю,

Прибыли к двум мальчуганам в начале дня.

«Вот они, с черными мыслями два молодца,

Стольким страданьям подвергнувшие меня,

Подлые - моего желали конца,