Александра Баркова - Славянские мифы. От Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы

Итак, Стрибог не «злой бог» и не антагонист Дажьбога. Кто же он?

Мы придерживаемся версии, высказанной Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым: это имя состоит из двух корней (первый – со значением «отец», второй – «бог») и является трансформацией индоевропейской мифологемы *dievas-pater, где первый корень – индоевропейское слово, означающее «высокое небо», а также «бог», второй корень – «отец». (Это словосочетание с соответствующими чередованиями сохранилось в имени Юпитер.)

Мы оказываемся на распутье. *dievas ведет нас к другому персонажу «Слова» – к Диву. Но сначала закончим разбираться со Стрибогом.

Корень «стрый» сохранился в древнерусском слове со значением «дядя по отцу» и в диалектном прилагательном со значением «отцовский». То есть в имени Стрибога сменились оба корня, но суть и функции бога остались прежними. Он бог небесной сферы. Другая трактовка его имени принадлежит О. Трубачеву: исследователь считает, что оно содержит праславянский корень *sterti – «простирать». Как видим, на символику Стрибога такая трактовка не влияет.

Нам кажется очень продуктивным сравнение Стрибога с индийским богом ветра Ваю, стихийным и необузданным; между прочим, сыном Ваю и обезьяны является Хануман – он имеет ярко выраженные черты трикстера и в мифах о его юности выступает крайне деструктивным персонажем. Продолжая параллели с индийской мифологией, нельзя не вспомнить о Марутах – воинственной свите бога грозы Индры, бряцающей оружием и сверкающей украшениями; согласно одному из вариантов этимологии, это слово означает «веющие с моря», что находит точное соответствие в «Слове о полку Игореве».

Итак, Стрибог – небесный бог, связанный с хаотичными природными силами. Если уж и искать ему антагониста, то это будет Сварог, тоже небесный, но связанный с земным огнем и законом. Именно поэтому мы решительно не согласны с Рыбаковым, который отождествил этих двух богов.

Последний мифологический персонаж «Слова о полку Игореве», которого мы рассмотрим, – это Див. Не правильнее ли писать его с маленькой буквы? Не является ли это обозначением класса божеств? Ведь в поучениях против язычества упоминается «дива», а в «Задонщине» – «диво». «Задонщина», представляющая собой коллаж из «Слова о полку Игореве», создана в то время, когда основные носители языческой культуры были уничтожены (о чем мы говорили в начале этой книги), и потому «диво» в ней можно считать искажением, однако поучения написаны в период актуальной борьбы двух религий… Но поскольку о русских дивах женского рода нам не известно решительно ничего, мы по традиции будем писать «Дива» с заглавной буквы.

Как уже было сказано, корень имени Див – древнейшее индоевропейское обозначение бога, а также неба. Этот корень мы видим в именах Зевса, Юпитера и скандинавского бога войны Тюра (с соответствующими чередованиями звуков), а также в имени одного из древнейших богов Индии – бога неба Дьяуса (наиболее близком к праформе). Весьма уважаемые родственники у русского Дива! Однако тот же самый корень – в названии иранских демонических существ дэвов, перешедших и в другие мифологии при распространении иранской культуры.

Оттеснение Дива в третий ряд и превращение его из небесного бога во враждебного демона – результат, вероятно, мощного воздействия иранской мифологии, когда индоевропейскую форму «дейус» вытеснило слово «бог».

Но даже в демонической роли он сохраняет признаки небесного и некогда верховного божества: он находится на вершине дерева (Верхний мир плюс, возможно, образ Мирового древа), его голос разносится по самым дальним окраинам мира:

…встрепенулся Див, кличет на вершине дерева, велит прислушаться земле неведомой: Волге, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутараканский идол.

Мы не знаем точного места битвы Игоря с половцами, но это район Северского Донца. Сурож – это город Судак в Крыму, Корсунь – Херсонес под Севастополем, Тмутаракань – современная Тамань. Карты любезно подсказывают нам, что голос Дива разносится на 700–800 километров! Найдем ли мы в мировой мифологии более громогласного бога?

Горе из-за поражения Игоря символически передается по Русской земле тоже через образ Дива: «уже набросился Див на землю». Любопытно, что в «Задонщине» при описании победы русских на Куликовом поле единственный (!) раз используется мифологический образ, и это Див (в форме «диво»), и теперь оно «връжено на землю», то есть сброшено, повержено. Удивительно, но Див оказывается самым живучим из богов, пусть и в негативной роли. В форме «диво» («удивительный») он дожил до современности, утратив божественность, но сохранив чудесность.

Возвращаясь к чертам верховного бога, собранным в его образе, мы должны отметить: Див объединяет в себе как вертикаль мироздания (он может быть на вершине, а может наброситься на землю), так и горизонталь – его сила распространяется до буквального края обитаемой земли, то есть до городов на побережье. При этом в мифологии удаленные вражеские города могут соотноситься с Нижним миром, поэтому мы должны признать, что Див объединяет в себе не только небо и землю, но и преисподнюю. Для верховного бога это нормально: так, скандинавский Один восседает на высочайшем престоле, но он же странствует по миру людей и спускается в Хель, мир умерших «плохой» смертью, а греческий Зевс, будучи громовержцем, вырос в пещере (образ преисподней) и принимал различные облики, соблазняя земных женщин. По этой причине мы решительно не согласны с теми комментаторами «Слова о полку Игореве», которые видят в Диве какую-то птицу (мифическую либо реальную, например удода). Образ Дива нам неизвестен, но перед нами – грозный бог, утративший почитание еще в праславянские времена. Не исключено, что его, объединяющего в себе все три мира, могли представлять в виде существа, наделенного признаками этих миров, то есть зверя с крыльями.

Зверь с крыльями часто встречается в древнерусском прикладном искусстве. Традиционно считается, что это Семаргл ( Симаргл ), бог Владимирова пантеона, имеющий иранское происхождение. Он давно сопоставлен с иранским грифоном Симургом. Однако перепроверим эти данные.

Грифоны – очень популярный образ в древнерусском искусстве XII – начала XIII века. Их можно видеть на браслетах и диадемах, в книжной миниатюре, на «златых дверях» собора в Суздале и в резьбе храма в Юрьеве-Польском (на одной только восточной закомаре южной стены их семь!)… Стоп. Если грифон – это языческий бог Семаргл, то, во-первых, как он попал на христианский собор (на его южную стену, покрытую образами святых!), и во-вторых, почему его то ли семь, то ли еще больше? И отчего же в авторитетном для нас поучении против язычества – в «Слове некоего христолюбца» – вместо имени «Семаргл» стоит «веруют… и в Сима и в Рьгла»? При этом грифонов мы обнаруживаем и на височных кольцах, и на браслетах, причем в откровенно языческом контексте, и если этот широко распространенный языческий грифон – Семаргл, то почему «некий христолюбец» затрудняется с написанием его имени?