Константин Консон - Корах. Роман о времени

Иов снова поклонился и мягко опустился на свое место.

Рамзес поднялся с кресла, и все встали вместе с ним.

– Мы благодарим мудрейших и достойнейших мужей за их бесценные советы. Нам необходимо время, чтобы взвесить все за и против. До поры же прошу вас не обсуждать данную тему ни с кем за пределами этого помещения.

Бильам, Иов и Итро поклонились. Фараон решительным шагом в сопровождении выросшего словно из-под земли дворцового караула покинул комнату.

И собрание, казалось бы, прошло достойно, и участники выразили друг другу обоюдное почтение, и непростое государственное дело было всесторонне обсуждено, и неизвестно еще, какое решение пришло бы к фараону, прими он во внимание все рассмотренные обстоятельства. А только Сатан, могущественный ангел Ситра Ахры – теневой стороны – уже стоял наготове. Скромному, благополучному и богобоязненному Иову пришлось первым претерпеть неисповедимые пути небес, и обрести прозвище многострадального. Его знаменитая история, а точнее целая цепочка историй, зародилась именно здесь, на тайном совещании во дворце фараона. Сатан уже просочился в щели между стройными рядами сынов света. Эксперимент с Иовом начался. 30 30 Книга Иов повествует об эксперименте, который Всевышний отдал на откуп Сатану, когда тот уверял, что Иов так богобоязнен, пока он богат, и жизнь его течет как по маслу. Сатан отнял у Иова сначала тучные стада, потом детей, затем жену и наконец, здоровье. Не находя объяснений происходящему, Иов, для которого рухнул мир, воззвал к Богу: "Ответь, в чем я неправ, чем не угодил?" Ответ Бога: "Где ты был?" [когда я творил все это] показывает, что человеку неисповедимы пути управления миром. Тогда Иова излечили от болезни, вернули ему жену, детей и богатство. Мудрецы считают, что Иов был подвергнут этому эксперименту из-за воздержания от ясной позиции по вопросу о евреях на совете у Фараона.

В то время как Иов вслед за Итро уже покидал дворец, Бильам не торопился уходить. Он задержался на променаде в тени колонны в ожидании владыки Египта. Через несколько минут фараон появился из внутренней галереи и, заметив своего гостя, отослал стражу. Рамзес уже догадывался, что пророк намерен сообщить ему нечто важное с глазу на глаз.

– О величайший из смертных, – глубоким голосом произнес пророк, – позволь поведать тебе то, чего не расскажут жрецы храма. Народ земли Гошен действительно непрост; обычные методы обуздания не дадут против него желанного результата. Беда в том, что племя Израиля находится в некой странной, обоюдной связи со своим богом. И случалось уже не единожды, что этот бог вступался, защищая их, когда, казалось, ничто не может спасти. Их мудрецы упоминают в этой связи Щит Авраама – первого праотца иврим. Когда Авраам жил в Уре Халдейском, вавилонский царь Нимрод попытался уничтожить его в огне. Однако, все тот же бог вывел его из пылающей печи неопалимым. Нимрод не знал того, что известно твоему рабу: защитник Авраама – огненный бог. Поэтому пламенем евреев не победить. Но есть другое средство. Когда-то в глубокой древности небеса разверзлись, излив потоки воды на грешную землю. Возможность спастись была у многих, но воспользовался ею только один праведник, построивший ковчег, в котором он укрыл свою семью и некоторых животных. После этого бог дал клятву, в будущем не использовать воду для уничтожения мира. У светлейшего есть возможность исхитриться против народа иврим, пресекая приход спасителя из их среды. Не на родильных камнях повитухам умерщвлять младенцев, а великому Нилу поглощать их. И против этого их бог будет бессилен.

Встретившись глазами, фараон и пророк несколько секунд всматривались друг в друга. Молодой человек первым отвел взгляд в сторону.

– Хорошо, мы услышали тебя, мудрейший из пророков, и обдумаем твой совет.

Хрупка и трепетна человеческая душа перед Ситра Ахррой – теневой стороной, а потому нередко, попадая к ней в услужение, уже не может вырваться из ее сетей. И все это можно было бы списать на предопределенную роль, на создание потенциала для творческой реализации, и прочая, и прочая. Но беда в том, что служат теневой стороне убежденно и с удовольствием. Ни корысти, ни благ не сулило великому пророку искоренение иврим из подлунного мира. Уже собрал он все почести, узнал всеобщую славу, а главное, владел умением обращения к Небесам по собственной воле. И жить бы прорицателю в почете и славе, пользуясь расположением владыки царств…

Но нет, не по силам устоять человеку на вершине достигнутого, и совершает он со всей серьезностью намерений опрометчивый и убийственный шаг в пропасть. И еще не будучи способным оценить все его последствия, где-то глубоко внутри, в недрах запутавшейся души слышит бесстрастный голос: теперь только вниз.

Смешанное чувство испытывал Итро, покинув царский дворец. С одной стороны, фараон производил впечатление правителя умного и рационального, не пренебрегавшего чужими доводами. С другой стороны, советники сами не имели единого мнения, ибо вопрос оказался нетривиальным. Совет был для Итро единственной возможностью донести до фараона свои мысли, поэтому он старался говорить как можно убедительнее. Однако беспокойство, связанное со словами Бильама и с его несомненно весомым влиянием на фараона, не оставляло Итро.

Миновав дворцовые сооружения, он оказался у здания финансовой канцелярии. Здесь в тенистом дворе можно было переждать дневные часы плавящего землю зноя. Итро расположился на каменной скамье недалеко от входа. Внезапно перед ним вырос молодой человек, в котором по тонкому перу на поясе можно было угадать царского счетовода. Он предложил гостю подкрепиться вином и фруктами, самолично принес их и поставил перед Итро.

– Мое имя Корах, мой господин, – сказал юноша и поклонился. Я состою при коллегии писцов в казначействе. Мне случилось услышать беседу старших чиновников, говоривших о тебе как о видном знатоке религиозных культов, знаменитом в Египте и далеко за его пределами. Для меня большая честь беседовать с тобой.

Корах почтительно поклонился, прижав руку к груди.

Итро, отвлекшись от своих мыслей, поднял глаза на юношу. Открытое лицо и церемонно-учтивая речь последнего заставили его улыбнуться. Итро знал эту породу людей с незаискивающим, умным взглядом. Такие располагают к себе, вызывая доверие собеседника. Он сделал жест, приглашающий к разговору. Все-таки было приятно услышать, что чиновники казначейства, занятые ежедневными подсчетами и записями, хвалебно отзываются о нем – чужаке в стране Нила.

– Обычно я ни с кем об этом не говорю, – начал Корах. Но к тебе, господин, я испытываю особое доверие. Мой учитель арифметики и каллиграфии (да живет он до ста двадцати лет), рассказывал о том почтении, с которым относятся к тебе жрецы храма и даже сам великий владыка. Если ты позволишь, мне хотелось бы поделиться с тобой некоторыми наблюдениями и мыслями, которые беспокоили моего учителя, а теперь волнуют и меня.