Эдуард Резник - Мифшутки Древней Греции. Сатирический пересказ античных преданий

А в гроте том, по оказии, Артемида с нимфами купалась.

Увидел её похмельный мученик и аж заблеял от изумления:

– Ты, бэ-бэ, хто?! – спрашивает.

– А ты кто?! – зарделась Артемида стыдливая.

– Я? Я Ик-теон, сын А-аристея!

– Смертный, что ли?!

– Ну-у… в данный момент… почти… Дай водицы испить, милая, кем хочешь для тебя стану!

– И оленем?

– Да хоть выхухолью!

– Нет, – улыбнулась Актеону богиня-охотница, – истинный мужчина с рогами должен разгуливать!

И превратила Актеона в оленя статного.

Расцвели на голове его рога ветвистые. Зацокал Актеон копытами стройными. И молвила ему богиня-охотница:

– Беги же скорей, расскажи приятелям, что саму Артемиду видел, девственную!

И побежал олень-Актеон перед друзьями хвастаться.

Но не признали приятели собутыльника. Затравили псами гончими да на вертеле кусками зажарили.

– Эх, – сокрушались они, причмокивая, – жаль, нет с нами Актеона верного. Вот уж кто б по достоинству оценил оленятинку.

Так и погиб Актеон, сын Аристея.

Ну а из псов тех гончих боги созвездие по привычке сделали.

Или вот, к примеру, Аид мрачный. Ну, казалось бы, уж такая персона важная, а от тёщи страдал, как последний смерд.

И всё потому, что прельстился юной племянницей своей, Персефоной, дочерью Деметры и громовержца сладострастного.

Бегала, говорят, та Персефона по лугам с подружками, рвала себе цветочки алые… А Аид подглядел, прельстился и к брату Зевсу стремглав кинулся.

– Отдай, – говорит, – мне Персефону по-братски. Прельстился – аж горю весь, будто в пламени!

А громовержец ему:

– Бери на здоровьице. Но только так, чтоб Деметра не пронюхала.

И помчался Аид взбудораженный к Гее-матушке с просьбой сердечною:

– Помогите, мамаша, пожалуйста, умыкнуть вашу внучку для сватанья!

И обрадовалась плодородная матушка:

– Наконец-то! Не дождусь уж, думала! Боялась, сынок-то в меня пошёл, в Гею!

И прорастила на радостях цветок красоты невиданной.

Рванула тот цветок Персефона нежная, да и провалилась в царство Аидово. Только Солнце-Гелиос её и видело.

Примчалась Деметра на крик дочери, а там лишь океаниды безмозглые – мычат, блеют, глазками хлопают.

И взмолилась тут Солнцу мать безутешная:

– Не видал ли ты дочь мою, о светлый Гелиос? Как сквозь землю она провалилася!

– Так сквозь землю и того… ухнула! – отвечал ей златоликий Гелиос.

И о сговоре братцев всё выложил.

Ох и разгневалась богиня на небожителей. Ох и закатила на Олимпе истерику. А затем, собрав туники нарядные, уволилась из богов без выходного пособия.

Замерла с её уходом жизнь во всей Греции – облетели деревья, травы повысохли.

А Деметра устроилась у царя Элевсина, Келея, нянечкой и знай себе сынишку его Демофонта балует.

Натирает на ночь пряной амброзией да в горячую печь кладёт – подрумяниться.

Но не вышло суфле из Демофонта мелкого. Проснулась его истеричная маменька и весь процесс кулинарный испортила.

– Ах ты, дура! Дура набитая! – набросилась Деметра на бедную женщину. – Не видать теперь Демофонту бессмертия! Пропадёт, как и все, – сгинет пропадом!

Насилу эвлесийцы храмом её успокоили.

Впрочем, и он Деметру не особо умилостивил.

Оставалась земля бесплодной, богам жертвы на ней не курились.

Закручинился громовержец без курева и письмо Аиду отбил срочной молнией: «Брат Аидушка (зпт) смилуйся (тчк) Твоя тёща нас крайне третирует (тчк) Ты б вернул Персефону склочнице (тчк) Хоть на лето (зпт) хоть на каникулы (тчк)».

И ответил Аид брату всевластному: «Насовсем забирай (зпт) коли надобно (тчк)».

«Мы весь год это счастье не выдержим (тчк), – прилетела ответная молния. – Три сезона потерпим (зпт) не более (тчк)».

С этих пор у богов так и водится. Три сезона на Олимпе – дочь с матерью. А как возвращается к Аиду девица, мать грустнеет и зима наступает лютая.

Лишь Аиду в аду жарче жаркого – Персефона-то, говорят, в мамашу характером.

Какие только коленки Зевс не выкидывал. Однажды, к примеру, даже родил через голову. От Метиды, богини мудрости.

Греки о том часто метрикой хвастают.

Нагадали как-то Зевсу мойры древние, что Метида ему сынка родит – выродка. И взволновался тучегонитель мнительный. На ужин позвал богиню мудрости. «Приходите, – говорит, – Метида, любезная, разговор к вам важный имеется».

А сам взял да и съел на десерт богиню, с пирожным.

Да так запил её амброзией плотненько, что голова наутро чуть не треснула.

Призвал к себе Гефеста Зевс страдающий и застонал ему прямо на ухо:

– Ох и худо ж мне, Гефестушка, миленький! Голова вся аж гудит и раскалывается. Ты б помог мне, сынок, помог, родненький!

А Гефест, не поняв сложной метафоры, просто раскроил отцу голову надвое.

И выскочила из черепушки отцовской доченька – в полном армейском обмундировании: с копьём, щитом, в доспехах сверкающих.

Замотал тут родитель башкой раскроенной. Замычал: «Афи!.. Афи!..» – в изумлении. И назвали дочь Афиной-воительницей – богиней войны и мудрости. Войны – поскольку родилась по-походному, а мудрости – ибо грабли изобрела наступательные. Ну и ещё кое-что, по мелочи: флейту, трубу, горшок глиняный. Но грабли – главное. Из них вся мудрость-то и проистекла впоследствии.

А Гефест с той поры молотком врачевать всех принялся. Греки говорят – безотказно работает.

А Афина в какой-то момент вдруг увлеклась рукодельем, вышивкой. Всяк могла – и крестом болгарским, и оверлоком обшивочным… Оттого вот и вызвала её однажды Арахна на состязание.

«Поглядим, – говорит, – кто из нас носки лучше штопает!»

А богиня ей: «Вот уж совсем вам не советую. Если что, я ведь и пришить могу намертво!»

Но Арахна её не послушала и ковры стала ткать с картинками. Да всё про богов, всё неприглядное. Вот и огрела её богиня челноком по темени.

Не перенесла того удара прядильщица и на шёлковой пряже повесилась.

А Афина из петельки её вынула, по щекам посиневшим отшлёпала и говорит: «Живи же, плети же, искусница!»

И превратила Арахну в паучиху мерзкую.

А сама за новой сбруей к Гефесту отправилась.

– Скуй, – говорит, – мне, братик, доспехи модные – с низким вырезом да высоким врезом. Расплачусь с тобой чистым золотом.

А Гефест ей:

– Не надо мне золота! Мне любви твоей будет достаточно!

Да как ринется с пылом на скромницу, да как овладеет её правой коленкой.

Пролилось с того колена семя божественное, и закричала Гея оплодотворённая:

– Да вы чего тут, ироды, делаете?! У меня же весь год овуляция!!!

Прокричала так богиня разгневанная и родила мальца Эрихтония.