Эдуард Резник - Мифшутки Древней Греции. Сатирический пересказ античных преданий

И вырос в том гроте младенец всем грекам на зависть – хромым, кособоким да в кузнечном деле искусным.

Дни и ночи махал он своим молотом. Машет, бьёт да о мамке всё думает.

И как придумал, выковал ей трон золотой, с каменьями, да отправил его на Олимп до востребования.

Подивилась Гера подарку невиданному.

– От кого?! – вопрошает.

А никто и не ведает.

«От анонимного, – говорят, – воздыхателя».

Ну и села в него Гера властная. И обвили царицу путы крепкие. И не нашлось на те путы ни ключа, ни слесаря.

Уж и бил их Зевс громом-молнией – колотил-колотил, да всё без толку.

Вызвал он тогда к себе Гермеса-посланника.

– Ты уж сыщи, – говорит, – мне того воздыхателя! Да не мешкай, царице не можется!

И примчали сандалии крылатые бога к двери Гефестовой кузницы.

Но послал кузнец Гермеса до матушки.

«Будет знать, – ревёт, – как детями расшвыриваться!!!»

Передал отцу сын то послание, и призвал к себе Зевс Диониса-пропойцу – бога водки, вина, алкоголиков.

– Перепьёшь кузнеца? – сына спрашивает.

– Перепью! – тот отцу ухмыляется.

А затем, взяв вакханок две дюжины, к брату в кузню на тройках отправился.

– Первый тост предлагаю за папеньку! – молвил Гефесту лужёный пропойца, до краёв наливая амброзии.

А потом: за сестёр, за племянников… Так споил брата-бога до обморока.

Погрузил в колесницу, сонного, и помчал на Олимп с песней звонкою.

Как узрел Зевс Гефеста сомлевшего, подлетел, да и грохнул раскатисто:

– Отпусти, твою мать, мать несчастную!!!

И не смог сын папашу ослушаться.

Извлёк мамку из трона отмычкою.

И обняла его царица, расплакалась.

– Где ж ты был, хромоножка пропащая? Мы же с папкой ужасно соскучились!

Ничего не сказал Гефест матушке. Только пить с тех пор стал не закусывая.

Так и ходит, то с кубком, то с молотом. Таким греки Гефеста описывают.

А вот Геру, богиню верховную, греки величают властной ревнивицей.

Ох и страдал, говорят, Зевс от её выходок. На какие только ухищрения не шёл, кем не прикидывался – и быком, и орлом, и лебедем.

Ничего не помогало эгидодержавному. Всюду слышал он глас повелительный: «Ты куда это, лебедь, намылился?! Куда хвост свой навострил, бычара поганая?!»

И кричал ей Зевс:

– На минуточку! Разгоню пару туч! Кину молнию!

Но неслось в ответ: «Перья выдеру! Хвост загну! Шкуру выверну!»

Громыхал небосвод. Содрогался Олимп от скандалов в семье небожителей.

Но сильней всех страдали любовницы. Будто гнид их ногтем Гера щёлкала. То дракона натравит стоглавого, то змеюку нашлёт ядовитую…

Так, однажды, спасая любимую, превратил Зевс юную Ио в коровище.

Но и тут Гера мужа унюхала.

– С кем ты?! – крикнула. – С этой безрогою?!

И отвисло у грешницы вымя. А у Зевса державного – челюсти.

В стойло Гера корову поставила. Приказала доить по-стахановски. А стеречь повелела стоглазому Аргусу.

Когда ж убил Гермес стража стоглазого, Гера овода на Ио направила.

Из страны в страну гнал тот овод скотину мычащую. Лишь в Египте бедняжка отмучилась – отелилась сыночком Эпафиком и обратно женщиной сделалась.

Кстати, из-за сына того коровьего однажды вселенский конец едва не устроился.

Сказал как-то тот Эпаф Фаэтону, приятелю, что никакой тот не отпрыск Солнца-Гелиоса.

«Нагуляла тебя мамка! – посмеивается. – Не бывает от загара беременности!»

И разобиделся Фаэтон чувствительный. Кинулся мамку Клименту расспрашивать.

Отвечала ему невинная мамочка:

– Не мужик приласкал меня, а Сол-ныш-ко! Хочешь – сам спроси ясноликого!

И пошёл Фаэтон Солнце спрашивать. Отыскал его в храме сиятельном.

– Ты ль мой папенька? – бога спрашивает.

– Кто таков?! – тот в ответ настороженно.

– Фаэтон я, сын Клименты праведной.

А сиятельному «алименты» послышались.

Вот и дрогнул бог Гелиос лучиком…

Но затем, разъяснив ситуацию, не отрёкся от рыжего юноши и желание обещал его выполнить.

– Что? Любое?! – Фаэтон переспрашивает. – Тогда дай в колеснице проехаться. Клянусь Зевсом, не поцарапаю!

И уступил сыну лучезарный Гелиос.

Лишь сказал: «Не лихачь там, пожалуйста, не то оба в Тартаре сжаримся!»

Но ослушался Фаэтон отца ясноликого.

Впрыгнул он в колесницу огненную. Крикнул коням: «Но-о-о, залётные!» И помчал, дороги не разбирая, по небу.

Понесли его кони огнедышащие – то к звёздам взмывая, то к Земле камнем падая. И запылала Земля от той аномалии. Да так, что из живописного Парнаса шашлык сделался, а из моря Эгейского тройная уха сготовилась.

И взмолилась тогда Зевсу Гея пылающая:

– Защити, сынок! Спаси от катаклизма природного!

«Клизма!.. Клизма!..» – разнесла то воззвание Эхо юная. И проснулся громовержец в ужасе. И метнул в Фаэтона инстинктивно молнию.

Разлетелась от неё колесница вдребезги. Разбежались кони огнедышащие. А Фаэтон промелькнул кометой стремительной да в безымянную речку с шипением и плюхнулся.

И назвали греки фаэтоном коляску конную – всем последующим лихачам в назидание.

Дионис же, олимпиец младшенький, уродился не богом, а выкидышем. И опять же из-за царицы-ревнивицы.

Как прознала Гера, что Семела, дочь Гармонии, от громовержца ждёт ребёночка, так и спросила ту ласково:

– От кого дитя? От быка или лебедя?

И зашамкала пассия губками.

А Гера ей:

– Прекращай-ка ты зоопарк тут устраивать! Пусть уж ходит, как богу положено!

И засела та мысль занозою. И принялась Семела громовержца просверливать:

– Хоть бы раз пришёл ко мне в виде божеском! Не быком, не орлом, а суженым!

И явился к ней Зевс в полной выправке… да, запнувшись о порог, молнию выронил.

И шарахнула тут шаровая молния.

Заметалась Семела в пожарище. А как выкинула дитё недоношенное, так и сгинула в языках пламени.

Подобрал Зевс плод преждевременный, да и вшил себе в бедро правое. «Тут пока, – говорит, – посиди, Дионис Бедросович».

И засел Дионис в ляжке папиной.

А как сделал Зевс себе сечение кесарево, вышел в свет Дионис новорождённый и к бутылке потянулся ручками.

– Ух, мордастенький! – отец-роженик ему улыбается. – Вижу, быть тебе богом вина, красномордому!

И наказал в Орхомен снести грудничка ненасытного – к тётке Ино на воспитании.

И вот отнёс Гермес Диониса в дом тётушки.

Но наслала злопамятная Гера на мужа той Ино горячку белую. И схватил топор Атмант обезумевший. Да как начал крушить всех и вся, невзирая на личности.

Хорошо, Ино с младшеньким со скалы скинулись, не то бы и их порубал безумец горячечный.

А так утонули себе абсолютно целёхонькими и божествами морскими сделались.