Томас Тайлер - Con/tract. Кон/тракт

– Хочешь остаться. Я тебе помогу… Но помни… твой ад везде и ты… навеки в нём.

Шелест листьев под его ногами почему-то согрел душу и заставил глаза закрыться. Мелодичные разнообразные звуки слились между собой и в итоге образовали ужасающе мёртвую тишину.

Сон. Я видела сон. Он не был тёмным. Он не был светлым. Он просто был. Я шла по грязной улочке. Вокруг лежали изуродованные болезнью трупы, сожжённые тела и органические массы плоти. Я моргнула. Сцена сменилась. Теперь предо мной предстал объятый пламенем город. Я сидела на высокой часовой башне и смотрела вниз, на сражающихся между собой людей, на реки крови и на боль всей той земли. Я моргнула. Темнота. Я моргнула ещё раз. Темнота. Я моргала? Не могу понять.

Вжик! Мимо меня пронеслось что-то яркое и обжигающее. Бац!

«Свобода…»

Неясный и искажённый голос шептал мне на ухо лишь это слово.

«Что ты знаешь о свободе?»

В видела темноту. Нет… Как можно её видеть? Но в этом месте не было света. Лишь голос, сотканный из непонятных мне звуков. Шипящий и низкий. Он принадлежал мне..? Я точно могла слышать его. Мой голос. Голос… иной. Женский голос. Знакомый.

«Мама?»

Я произнесла это слово сама того не осознавая. Реальность. Я вернулась.

Который раз теряю сознание. Бесполезна, как и всегда. Этим мы с Хадаком похожи… Руки потянулись проверить ту рану на животе, но он больше не болела. Она была бережно и профессионально обработана и забинтована. Я осмотрелась. Комната. Неброская и бедная. Нет. Палатка. Я сидела на койке. Видимо от своего сна я вскочила и ударилась головой об светильник, что свисал сверху. Помещение тёмное, непривычное. В воздухе витал стойкий запах ароматизированного дыма. Да. Можно было разглядеть редкие волны серебряного дыма вокруг. На мне надета тонкая хлопковая рубаха и старые поношенные мною штаны. Я ещё раз осмотрелась по сторонам.

– Твой друг только что вышел, – произнёс пожилой человек, что стоял возле белой раковины у стены, – У тебя было прогрессирующее заражение… Сейчас ты уже в состоянии двигаться.

Я засуетилась в попытке найти сумку или что-нибудь оставшееся со мной:

– Я сейчас заплачу вам… подождите.

– Не нужно, – повернулся он ко мне лицом, – В ваших деньгах мы не нуждаемся.

Его лицо… он не старик. На вид ему лет двадцать. Тогда почему он седой? Может сам чем-то болен? Как бы там не было, задерживаться мне не очень-то и хотелось. И всё же, простая вежливость взяла верх.

– Могу ли я как-то..? – поднялась я с постели и прошла вперёд, завидев на деревянном столе окровавленные хирургические инструменты. Доктор опустил детали, но мой случай явно был… непростым.

– Нет, – оборвал тот меня на полуслове, – Сейчас ты должна быть в другом месте. Иди к своему другу.

– Он мне не друг, – фыркнула я в ответ, проходя к выходу. Я всё равно шла не к Хадаку. Мне больше было интересно где я сейчас. Кто этот доктор и почему он сказал «мы».

– Не друг? Но жизнь он тебе спас. В этом случае стоит быть ещё более благодарнее. Если это не признак привязанности, то я видимо чего-то не понимаю, – рассмеялся доктор. Я ничего не ответила. Не знала что. Да и не нужно было. Я поблагодарила своего спасителя и вышла наружу.

Свет мгновенно ослепил меня. Глаза жутко болели. Так, словно в них налили раскалённого свинца. Даже прикрывающие их руки не спасали. Свет, как копьё, пронзал все препятствия и разил меня изо всех сил. Протерев их и взглянув на мир прямо и смело, вокруг меня образовалась скромная деревня. Судя по тухлому запашку жители промышляли рыболовством и… все постройки стояли на воде. Даже больше. На болоте, поросшем высокой травой и камышом. Не сказать чтобы деревня была большой.

Глядя прямо я уже по сути зацепила взором большинство низких деревянных домиков. Неприметные серые люди пестрили собою на кривых улочках. Их было даже слишком много для такого места. И у большинства из них были частично серебряные волосы… прямо как у доктора. Даже у некоторых детей. Никогда такого не видела. Но за последний день многое успело произойти и моё удивление оказалось не таким сильным.

– А! Это подойдёт! – послышался знакомый голос откуда-то слева. Прищурившись и осмотрев все лавки в той стороне я обнаружила Хадака, покупающего у торговки лёгкий шарф.

– А вот и вы, госпожа! – улыбнулся он мне, обвязав светлый кусок ткани вокруг шеи, дабы скрыть лезущие в глаза тату на ней. Первый раз он назвал меня госпожой. Хотя я бы предпочла просто «Эрика».

– Куда ты меня завёл?

– Куда? – специально повторил парень, – Обычная деревушка недалеко от столицы. Это всё что я мог сделать.

Он поправил повязку на лбу и шарф. Оба клочка ткани успели испачкаться и стать более серыми. Но Хадака это явно не смущало. А вот меня кое-что тревожило. Нет. Даже не так. Меня это подавляло. И раз я наткнулась на Хадака так быстро…

– Хочу есть, – громко проныл вдруг он, – Я нашёл отличную забегаловку за углом. А что успела сделать ты? Проваляться без сознания пять часов? – последние слова звучали больше как насмешка. Хотя, когда дело касается этого парня, то трудно сказать наверняка.

– С-согласна, – поддержала я его, ощутив некую тяжесть в животе.

Идя за ним и смотря ему в спину невольно вспоминались мельком упомянутые доктором слова:

«Он не только привёл тебя сюда, но ещё и просидел возле твоей койки всю ночь»

От его сострадания… от сострадания всех вокруг меня начинало тошнить. Я не жертва! И жалости мне не нужно! Но… пусть мне это и не нравилось… я была благодарна Хадаку. Хоть тогда и полностью не осознавала этого.

Мы засели в той самой закусочной. Ожидать царский ужин в этой деревушки не приходилось. Да и удобных мест в принципе тоже. Хадак развалился на шатком стуле и начал просматривать потрёпанное бумажное меню. Слишком долго. Кроме нас тут всё равно было лишь пара человек. Я заказала нам по кофе. Пока мы ожидали заказ, блондин достал из кармана на штанах что-то. Сперва я не придала этому значения. И, если честно, мне было всё равно. Но, желание скоротать время за беседой пересилило.

– Что ты делаешь? Рисуешь мой портрет? – спросила я у слуги, увидев как его рука черкает что-то в небольшом неброском блокноте. Он был левшой. Таких редко встретишь. По крайней мере на моей памяти он лишь третий человек. Однако, первое впечатление обманчиво. Переложив карандаш в правую руку, парень принялся рисовать и ею.

– Хех, почти, – улыбнулся Хадак, не отводя взора от своего творения, – Я понял чего мне не хватало, – многозначительная пауза, – Книги.

Я не удержалась и почти сразу рассмеялась. Тогда я почувствовала одновременно и стыд, и радость. Мой слуга явно заразил меня своим дуализмом эмоций. Сам парень никак не отреагировал и спокойно продолжил писать с вечной ухмылкой на лице.