Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

– А усекновения руки за это не бывает? – спросил Глеб и, согнув в локте сжатую в кулак левую руку, рубанул по сгибу ладонью правой.

– За неповиновение законной власти взять обоих! – скомандовал подьячий дружинникам.

Гриди спешились и вошли во двор.

Глеб наклонился и поднял толстое бревно.

– Подходи, кому жизнь недорога!

Дружинники нерешительно переглянулись и остановились.

– Взять их, я сказал! – взвизгнул подьячий.

– Поди возьми, – недовольно проворчал кто-то из дружинников.

– Сами уйдете или помочь? – дружелюбным тоном осведомился Глеб, выразительно подбрасывая бревно.

– Да ну его, ребята! – сказал огнищанин и, стараясь соблюсти достоинство, медленно вышел со двора. За ним последовали остальные.

– Захотите косточки размять, заходите еще! – радушно пригласил Глеб и положил бревно на приготовленное для него место.

По кривой улочке навстречу Марко и Ставеру двигалась шумная, веселая толпа мужчин и женщин. Играла музыка, слышалось пение и громкий смех.

– Свадьба? – спросил Ставер своего спутника, так как не видел в толпе ни жениха, ни невесты.

– В определенном смысле… – туманно ответил Марко, и с обеих сторон их захлестнула веселящаяся толпа.

Седоусый мужчина в праздничной одежде остановился возле них и, крепко пожав руку Марко, сказал:

– Сегодня я похоронил брата моего Джамала, милости прошу на поминки.

Ставер с недоумением взглянул на товарища, но видя, что тот и не думает отказываться от столь странного приглашения, пошел вместе с ним, удивленно поглядывая по сторонам на веселых, смеющихся людей.

– Видимо, этот Джамал был ужасным злодеем… – произнес он вполголоса, но Марко расслышал его слова среди шума и отрицательно покачал головой.

– Нет, это был весьма достойный во всех отношениях и увенчанный многими добродетелями человек.

Во дворе дома, под раскидистой чинарой, был накрыт богатый стол, и, когда гости расселись по местам, седоусый мужчина поднял наполненный вином изогнутый рог и сказал:

– Хорошим человеком был мой брат Джамал! Добрым, веселым, щедрым и храбрым, как и подобает настоящему мужчине! Сегодня тело его предано земле, а гордый дух его воспарил к небесам, где гурии встретили его цветами и улыбками! И Аллах сказал ему: «Здравствуй, Джамал! Ты был верным другом, нежным мужем, храбрым воином, за всю свою жизнь не совершил ты ни одного бесчестного поступка, и за это, Джамал, усажу я тебя по правую руку свою!» Так выпьем же за брата моего, Джамала, и за его смерть!

– Он так радуется смерти брата, словно умер его кровный враг, – тихо произнес Ставер, обращаясь к Марко. – Верно, тот оставил ему богатое наследство?

– У лезгов нет обычая оплакивать своих мертвых, и день смерти они празднуют наравне с днем рождения. Смерть не является для них злом, ибо они твердо убеждены в существовании загробной жизни, – так же тихо отвечал ему Марко. – Лезги – самые храбрые воины в мире. Еще никто не сумел их покорить, потому что между смертью и неволей они неизменно выбирают смерть. Это надо видеть, когда они идут в бой! У противника возникает чувство, что он сражается с безумцами, ведь лезги совершенно не заботятся о том, чтобы сохранить свою жизнь. Из-за отсутствия страха перед смертью, у них совершенно особая нравственность. Утрата чести страшит их неизмеримо сильнее, чем утрата жизни. Лезг, запятнавший свою честь низким поступком, навсегда изгоняется из аула, поэтому корыстные преступления у лезгов чрезвычайно редки, но совсем не редкость убийства из мести за поруганную честь. Поводом для мести может послужить косой взгляд или неосторожно оброненное слово, поэтому лезги весьма учтивы и щепетильно относятся не только к своей, но и к чужой чести. Женщины лезгов, как ты и сам можешь видеть, отличаются красотой, но совершенно чужды легкомыслия, свойственного женскому полу вообще. Они весьма придирчивы в выборе супруга, но зато выходят замуж однажды и навсегда. У лезгов не бывает ни измен, ни разводов, так как это кладет пятно позора на честь обоих супругов.

– То, что ты рассказал мне об этом народе, противоречит всему, что я знаю о людях, но я не могу тебе не верить, – произнес Ставер, и в этот момент к нему подошла высокая женщина необыкновенной красоты и нежным, певучим голосом сказала:

– Ты нравишься мне, чужеземец. Если и я нравлюсь тебе, войди в мой дом как супруг.

– Я женат, – ответил Ставер, со смущенным видом отводя взгляд в сторону.

Глаза женщины оскорбленно блеснули, и почти одновременно с этим блеснул кинжал в ее руке.

– Ты нанес мне несмываемое оскорбление, чужеземец! Так получи же!

С этими словами женщина вонзила нож в свою грудь и замертво упала к ногам Ставера.

Веселье за столом на миг затихло. Несколько мужчин вскочили со своих мест, но хозяин дома поднял руку и призвал всех к спокойствию.

– Чужеземец ни в чем не виноват. Она сама распорядилась своей жизнью. Унесите ее в дом.

Женщину унесли, и веселье возобновилось, словно и не прерывалось.

Ставер еще некоторое время сидел за столом, оглушенный случившимся, и тупо смотрел прямо перед собой, потом поднялся и, ни с кем не попрощавшись, покинул праздничный пир, который, судя по всему, назавтра должен был продолжиться.

Глеб рубил избу очередному заказчику, когда к нему подошли пятеро изборских мужиков и, ломая шапки, уважительно начали:

– Ты прости нас, Глеб Ярославич, что от дела отвлекаем. Посланы миром, чтоб, значит, просить тебя цервку новую поставить. Уж ты не откажи, Глеб Ярославич, народу…

– Церковь каменну аль деревянну? – спрыгивая со стропил, деловито поинтересовался Глеб.

– Хорошо бы каменну. Дерево-то гниет и ветшает, а люди хотят, чтоб и перед потомками незазорно было.

– Добро, будет вам церква… Где ставить хотите, на прежнем месте аль на новом?

– Есть старичок один, ведун. Какое место укажет, там и быть церкве!

Проводив Глеба до ветхой избенки, мужики постучали в дверь и, когда на крыльцо, кряхтя, выполз древний дед, громко прокричали:

– Дело есть, Онисим!

– Да не орите, чай, не глухой. Знаю, зачем пожаловали. Вы ступайте, а ты, молодец, проходи в избу-то, потолкуем…

Глеб вошел в избу, перекрестился на образа и сел на лавку. Дед налил в кружку кваса и поставил перед гостем.

– Пей, молодец. Квас этот не простой, а с волшбой. Кто его выпьет, сможет с духами разговаривать… Привыкли людишки на скору руку все дела делать, оттого и толку нет. И не будет, пока не научатся ладить с духами земли и неба, совета у них спрашивать и позволения… Предки-то наши, чай, не дурнее нас были, спроста они, что ли, прежде чем за дело приниматься, место доброе искали?..

– А как его сыскать, дедушка?

– А не гордиться и землице поклониться да спросить, любо ли ей, чтоб сруб али колодезь на это месте был… Землица, она добрая, завсегда правильно посоветует… Скажет: «Строй!» – значит, строй и не сумлевайся: тыщу лет тот дом простит, и всегда в нем будет мир и лад, и здоровые не заболеют, и недужные поправятся. А запретит, – ищи другое место, все равно на этом толку не будет: либо дом обрушится, и года не простояв, либо жильцы до смерти повздорят, али хворь какую подхватят… Ну, как квасок?