Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

– Когда состоится суд?

– Немедленно по возвращении во дворец.

– Я готов ответить за свои слова на любом суде, – сказал Артакс.

– Как вы собираетесь доказать вину кесаря? – встревоженным шепотом спросил Кирилл, когда они бок о бок поехали по дороге, ведущей в Константинополь.

– Он сам докажет свою вину.

– Кесарь не такой человек. Он будет отрицать все до последней возможности.

– Поживем – увидим, – ответил Артакс и, дав шпоры лошади, стал догонять далеко опередившую их свиту наследника.

– … слушается дело о покушении на жизнь наследника престола Михаила Палеолога. Обвиняемый – кесарь Варда. Обвинитель – Артакс, лицо без определенных занятий и подданства. Свидетелем обвинения выступает философ Кирилл. Свидетелем защиты выступает наследник престола Михаил Палеолог.

При последних словах судьи невнятный ропот изумления прокатился по огромному залу заседаний. Судья строго постучал молотком.

– Я требую уважения к суду. Слово предоставляется свидетелю обвинения. Свидетель, прошу вас подняться на кафедру и принести присягу.

Бледный от волнения философ быстрым шагом поднялся на кафедру и, положив ладонь на толстый том с золотым крестом на переплете, произнес слова присяги.

– Свидетель, что вы имеете сообщить суду по данному делу?

– Ваша честь, мне нечего сообщить высокому суду, кроме своих догадок и подозрений, поэтому я отказываюсь от предоставляемого мне слова.

Гул изумления, вызванный заявлением свидетеля, возник одновременно во всех концах зала, и даже судья не сразу взялся за молоток, чтобы призвать присутствующих к порядку.

– Свидетель обвинения от дачи показаний отказался за недостаточностью фактов. Слово предоставляется свидетелю защиты. Свидетель, прошу вас пройти на кафедру и принести присягу.

Наследник, казавшийся еще более хрупким под высокими сводами зала заседаний, поднялся на кафедру и ломким юношеским голосом произнес слова присяги.

– Свидетель, сообщите суду все, что вам известно по данному делу.

– Ваша честь, кесарь Варда является моим опекуном со дня смерти моего отца, басилевса. И было бы черной неблагодарностью с моей стороны поверить в его вероломство. Вот, собственно, все, что я имею сообщить высокому суду.

– Займите свое место, свидетель. Слово предоставляется обвиняемому.

– Ваша честь, предоставление слова обвиняемому прежде обвинителя является нарушением судебной процедуры, – шепотом, который был слышен даже в самых дальних углах зала, произнес секретарь.

– Уж не думаете ли вы, сударь, что я хуже вас знаю процедуру? – вскинув брови, спросил судья, а кесарь Варда тем временем уже занял место на кафедре.

– Надеюсь, высокий суд со всей беспристрастностью разберется в этом деле, – дрожащим от праведного негодования голосом произнес он. – Я старый больной человек, и мне трудно снести такой позор на старости лет. Наследник Михаил для меня дороже родного сына. Невозможно было оскорбить меня сильнее, чем обвинив в покушении на его жизнь. Я слишком стар, чтобы стремиться к власти. Мне пора уже подумать о душе, ибо недалек тот день, когда не земной, но Божий суд призовет меня к ответу. Смогу ли я предстать перед Создателем, имя на душе столь тяжкий грех? Я закончил, ваша честь.

– Займите свое место, обвиняемый. Слово имеет обвинитель.

– Ваша честь, – после присяги на Библии произнес Артакс. – Ко мне случайно попало письмо, в котором кесарь Варда требует от своих помощников застрелить наследника Михаила во время охоты, если тому удастся избежать падения с лошади.

– Может ли обвинение представить суду этот документ? – спросил судья.

– Да, ваша честь, – ответил Артакс и опустил руку в карман куртки.

– Мерзавцы! – вскричал кесарь, бросаясь к нему. – Ведь приказал же я им уничтожить письмо сразу по прочтении!

Секретарь растерянно взглянул на судью, который один сохранял спокойствие среди взволнованных свидетелей этой сцены.

– Возьмите у обвинителя письмо и передайте суду.

Секретарь взял из рук Артакса сложенный вчетверо листок бумаги и передал судье. При гробовом молчании зала судья развернул листок и убедился в том, что он девственно чист.

– Суд удаляется на совещание!

Спустя полчаса судья вернулся в зал заседаний и, после того, как в зале установилась относительная тишина, зачитал приговор.

– Хотя обвиняемый полностью уличил себя, суд выносит ему оправдательный приговор, так как признание было вырвано у него обманом и с нарушением присяги. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

– Мы проиграли, – еле слышно прошептал Кирилл.

– Я так не думаю, – возразил Артакс. – Кто предупрежден, тот вооружен. Михаил увидел подлинное лицо своего заботливого опекуна, и впредь станет остерегаться его пуще, чем прокаженного.

– Но если правое дело пользуется для достижения своей цели неправыми средствами, чем отличается оно от неправого?

– Конечным результатом.

– Но так ведь можно оправдать любое злодеяние!

– У меня не было выбора…

– Выбор есть всегда!

– О да! Мне не следовало вмешиваться в это дело. Пусть бы Варда убил Михаила, зато я мог бы гордиться своей незапятнанной честностью! Как бы там ни было, – сказал Артакс и дружеским жестом положил руку на плечо философа, – это был мой грех, и я отвечу за него на Страшном суде. Прощайте.

– Прощайте, – прошептал философ.

Артакс покинул Константинополь и, выйдя к развилке трех дорог, не раздумывая свернул налево, так как знал, что какую бы дорогу он ни выбрал, рано или поздно она пересечется с той дорогой, по которой шагало, унося на плече ребенка, опасное и грозное существо по прозвищу Вар…

Кудрявая голова Мира мягко покачивалась на плече Вара в такт его шагам.

Время от времени Вар искоса посматривал на безмятежное лицо спящего ребенка, и на его губах возникала странная, нежная полуулыбка.

Вдруг вдалеке заклубилась пыль, и вскоре показалось несколько всадников.

Осадив коней, они окружили Вара, и один из них спросил на своем языке:

– Ты кто?

– Я – Бог. Я пришел дать вам царя и законы, – для пущей убедительности ткнув себя пальцем в грудь, ответил на том же языке Вар.

– Бог сидит на небе и оттуда смотрит на землю. И он наказывает обманщиков и самозванцев, – недобро прищурился вождь кочевников.

– Иногда Бог спускается на землю, чтоб объявить свою волю людям.

– Богу нет нужды спускаться для этого на землю. Он изрекает свою волю устами вождей.

– Среди вождей обманщики и самозванцы встречаются не реже, чем среди обычных людей.

– Даже Богу не стоит оскорблять мужчину в его доме, потому что нет шеи, настолько толстой, чтобы ее нельзя было свернуть, – угрожающе усмехнулся вождь.