Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

– Хочешь испытать мою силу? Изволь! – надменно произнес Вар.

По знаку вождя двое воинов накинули на шею Вара крепкие волосяные арканы и пришпорили коней. Арканы резко натянулись, и оба кочевника вылетели из седел.

– У тебя не слишком сильные воины, – презрительно усмехнулся Вар, одним напряжением шейных мускулов разрывая петли арканов. – Наверное, ты плохо их кормишь?

– Мои воины дважды в день едят парное мясо и пьют напиток батыров – кумыс. Это лучшие воины в степи.

– Каковы же тогда остальные? Вероятно, одни старики и калеки?

– Нет. Это тоже очень хорошие воины.

– Так позови их на подмогу.

– Мы враждуем искони.

– И чего вы не можете поделить?

– Земли и пищи.

Вар громко расхохотался.

– Расскажи об этом кому-нибудь другому! Земли здесь столько, что вам не заселить и не освоить ее за тысячу лет, а дичь сама гоняется за охотником! Власти не можете вы поделить! Глупцы! Объединившись, вы достигли бы такого могущества, что смогли бы покорить весь мир! Но для вас предпочтительнее властвовать над жалкой горсткой дикарей, чем подчиниться тому, кто приведет вас к господству над миром! Я говорю вам: объединиться никогда не поздно! Завтра утром ты… как твое имя? – спросил Вар вождя.

– Девлет, – с почтительным поклоном ответил тот.

– Завтра утром ты, Девлет, разошлешь гонцов к вождям соседних племен и пригласишь их к себе на пир. И на пиру я поставлю их перед выбором: союз или война. Те, кто не захочет к нам присоединиться, будут уничтожены. Мы создадим Великую Империю Незаходящего Солнца! Когда на одном ее конце наступит ночь, на другом займется новый день! А сейчас дай своим воинам отдых, пищу, кумыс и женщин, потому что для многих из них все это будет в последний раз!

Вождь отдал необходимые указания и проводил Вара к самой высокой и просторной юрте, но не вошел в нее, а остался снаружи.

Вар положил мальчика на широкую войлочную постель и осторожно погладил курчавые волосы.

– Ну вот, малыш, мы и сделали с тобой первый шаг к трону… Самое трудное – выбрать дорогу и сделать по ней первый шаг. Многие так и простояли всю жизнь на одном месте с поднятой ногой, не решаясь шагнуть…

Любовь на четвереньках доползла по пушистому ковру до ног сидевшей в кресле Марии и подняла на нее чистый, но неосмысленный взгляд синих глаз.

– Ну что, вот так мы и собираемся всю жизнь на четвереньках ползать? – улыбнулась Мария и протянула девочке руку.

Любовь оторвала левую ручонку от пола и с сосредоточенным видом попыталась ухватиться за палец женщины, но промахнулась и уткнулась мордашкой в ковер.

– Ох, какие мы неловкие! Носик не ушибли? Нет? Ну вот и славно. Давай попробуем еще разок…

Вторая попытка оказалась гораздо более успешной. Любовь ухватилась за палец Марии и, качаясь на подгибающихся ножках, выпрямилась.

– Какие мы молодцы! Жаль, что мама нас не видит. Вот как мы стоим и почти совсем не качаемся!

Любовь разжала пальчики и, шлепнувшись на попку, захныкала.

– Кто это плачет? Кыска? Ну конечно, кыска! Наша девочка никогда не плачет! Наша девочка всегда смеется!

С громким сопением Любовь встала на четвереньки, потом оттолкнулась ручками от пола и стала распрямляться. Мария слегка поддерживала ее, но когда Любовь встала совсем прямо, отпустила руку. Девочка зашаталась, однако устояла, после чего неуверенно подняла и тут же снова опустила ножку. И хотя шажок, который она сделала, был короче воробьиного скока, Мария со счастливым смехом расцеловала ее в обе щечки и сказала:

– Ну вот, малышка, ты и сделала свой первый шаг… А первый шаг – это половина пути…

Проходя по шумной, многолюдной улице, Танаис заметила двигавшийся в окружении стражников роскошный паланкин, и какое-то неясное чувство заставило ее остановиться и проводить его пристальным взглядом.

Тонкая женская рука на миг отвела шелковую занавеску, и Танаис увидела до боли знакомый профиль.

Остановившись, точно пораженная громом, она смотрела вслед паланкину и бормотала сквозь зубы:

– Мне померещилось… Этого просто не может быть…

Паланкин остановился у запертых дворцовых ворот, которые начали медленно отворяться.

Танаис еще раз взглянула на паланкин и, видя, что он вот-вот скроется из виду и увезет навсегда свою тайну, бросилась вдогонку.

Расталкивая прохожих, она подбежала к воротам, однако телохранители с мечами наголо преградили ей путь. Она разметала их, как вихрь – осеннюю листву, и распахнула дверцу паланкина.

С мягкого сидения на нее с любопытством и чуть встревоженно смотрела Мария.

– Что ты делаешь здесь?! – изумленно воскликнула Танаис.

– Ну, вообще-то я здесь живу, – усмехнулась красавица, чей испуг совершенно прошел, когда она увидела Танаис. – Ведь ты же не собираешься причинить мне какой-нибудь вред?

– Вред? Тебе? Ты, что, совсем не узнаешь меня?

– Ну как же, узнаю. Наверное, ты – тот самый, что сбежал на днях из приюта для умалишенных?

– Нет…

– Так ты точно не сумасшедший? – продолжала допытываться красавица, явно забавляясь смущенным видом Танаис.

– Некоторые люди склонны считать всех художников сумасшедшими. Но мне кажется, что вы не из их числа.

– Так ты художник?

– Я довольно неплохо рисую, умею ваять и лепить из глины, но едва ли меня можно назвать художником. Ведь не всякий, кто сочиняет стихи, – поэт.

– Говорят, настоящий гений всегда скромен. Если это правда, ты должен быть намного талантливей моего придворного живописца. Он вытирает испачканные краской кисти о холст и имеет наглость выдавать свою мазню за живопись. Я хочу заказать свой портрет тебе.

– Почту за честь.

– Сколько ты берешь за работу?

– Я сделаю это из любви к искусству.

– Я принцесса, а не нищая, и не нуждаюсь в подаяниях. Если ты отказываешься назвать свою цену, я сама решу, сколько тебе заплатить, когда портрет будет окончен. У тебя есть какие-нибудь неотложные дела?

– Нет.

– Тогда я хотела бы, чтоб ты приступил к работе немедля.

– Как будет угодно вашему высочеству.

– Что необходимо тебе для работы? – спросила принцесса, когда они остались вдвоем в ее покоях.

– Кисти, краски, холст и мольберт.

Когда все необходимое принесли, принцесса спросила:

– Куда мне сесть?

– Куда будет угодно вашему высочеству.

Принцесса села в глубокое кресло, приняла мечтательную позу, и Танаис углем стала делать набросок.

– Ты быстро работаешь? Сколько времени займет портрет? – полюбопытствовала принцесса.

– Это будет зависеть от многих причин. Главным образом, от вдохновения.

– А что тебе нужно для вдохновения?

– Художнику для вдохновения нужна любовь. Желательно, неразделенная.

– Если бы ты влюбился в меня, у тебя появились бы все необходимые для вдохновения предпосылки, – усмехнулась принцесса. – Скажи, ты мог бы в меня влюбиться?