Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

Музыкант округлым движением коснулся клавиш органа, и бессмертная музыка заполнила собой все пространство собора, весь город и весь мир.

В ней звучали вызов и угрозы Богу, сатанинская гордость и смиренная мольба о прощении, злобная насмешка над святынями и глухая тоска по утраченному раю.

Ее мог бы написать Люцифер, отринутый Творцом за гордыню, но сочинил ее полуглухой старик, заглянувший за край бездны, куда человек заглядывать не должен.

Проходя мимо храма, Артакс увидел огромную толпу народа и, взглянув поверх голов, заметил на ступенях лестницы двух мужчин.

Тот, что был моложе, синеглазый и русобородый, говорил голосом, перекрывавшим шум толпы, как звук трубы перекрывает шум прибоя:

– Не пойму, о чем вы хлопочете? Если вам угодно поклоняться Тангре и приносить ей в жертву собак, – воля ваша! Но отчего же вы удивляетесь, что женщины ваши рожают уродов, что скудны ваши урожаи и пошатнулись тысячелетние устои? Вы отвергли Бога истинного, но в безграничном милосердии своем Он не покарал вас, Он только отвернулся от вас, – и не стало вам удачи ни в чем! Тогда как страны, верующие в Него, процветают и живут в изобилии, здесь повсюду и во всем прах и тлен, и мерзость запустения! И после этого вы еще смеете не веровать в Него?! Неужто вы настолько ослеплены глупостью ваших поводырей, что не видите повсюду и во всем Его божественной воли?!

– Кто этот юноша? – спросил Артакс у соседа.

– Ты, верно, издалека пожаловал, чужеземец, если не знаешь философа Кирилла, – ответил тот и вновь обратился в слух.

– Тогда ответь, философ, – азартно вскричал седобородый оппонент юноши, – почему твой Бог не подаст нам какой-нибудь явный знак своего существования?

– Потому что Он не хочет, чтоб в Него уверовали из страха или корысти. Только вера, основанная на доброй воле, свободная от мелочных расчетов и чуждая боязливого трепета, любезна Ему.

– Тогда твой Бог рискует остаться в одиночестве! Ибо слаб человек! Он способен любить лишь из страха или выгоды, а чаще – по той и другой причине вместе! Слишком просторную душу надобно иметь, чтобы уверовать из необходимости верить! Давно уже нет таких!

– По себе судишь! Да если и прав ты, Богу угоднее, чтоб пошел за Ним только один достойный, чем тысяча недостойных!

– Вот ты и сказал, философ! – торжествующе закричал его противник. – Значит, твой Бог – Бог сильных, Бог избранных! А где же искать утешения слабым, кто способен уверовать, только увидев Великое Чудо?

– Какого чуда еще вам надо? Разве мало вам того, что существует мир? Кто сотворил эту землю и небо с луною и звездами? Уж не ваша ли пожирательница собак?

– Тогда скажи нам, философ, на каком языке говорит твой Бог со своими верными: по латыни, по-гречески или по-иудейски?

– Не по латыни и не по-гречески, но с каждым на том языке, который он в состоянии понять!

– Диспут завершен! Расходитесь! – крикнул, появляясь на ступенях храма, герольд в расшитом золотом плаще, и зрители, теснясь и толкаясь, стали нехотя расходиться.

Артакс последовал за молодым философом, желая познакомиться с ним поближе, но, свернув вслед за ним в глухой и темный переулок, увидел несколько человек с дубинками и ножами, которые, обступив Кирилла со всех сторон, явно намеревались продолжить философский диспут иными средствами.

Несмотря на свою нелюбовь к физическому насилию, Артакс вынужден был вмешаться и, без труда разогнав оппонентов Кирилла, отвесил ему любезный поклон.

– Сожалею, что наше знакомство началось таким образом, но, с другой стороны, это дает мне повод спросить, почему в вашей стране философы не пользуются почетом, и судьба истины решается не качеством приводимых в ее защиту доводов, а количеством ее сторонников и крепостью их кулаков?

– О нет, сударь, к философскому диспуту этот случай не имеет никакого отношения! – с улыбкой возразил Кирилл. – Эти люди напали на меня совсем не потому, что не разделяют моих убеждений. Их нанял кесарь Варда, чтобы свести со мной личные счеты…

– Разве у него нет иных способов сделать это? – удивленно вскинул брови Артакс.

– Есть, конечно. Кесарь Варда – самый могущественный и влиятельный человек в Византии. Но когда наследник Михаил достигнет совершеннолетия, кесарь лишится и могущества и влияния, поэтому кесарь всеми средствами старается этого не допустить. А так как я являюсь личным другом наследника, кесарь не хочет действовать открыто, и потому подсылает наемных убийц, надеясь остаться в стороне.

– Это весьма любопытно. Но чем именно вы так насолили кесарю, что он возжаждал вашей крови?

– Мы – соперники в любви. Красавица Ирина – причина нашего раздора. Она предпочла меня, а кесарь не любит и не умеет проигрывать. Он решил, что, устранив более счастливого соперника физически, сможет изгнать его и из сердца возлюбленной. Но, насколько я знаю женщин, этот расчет неверен.

– Однако кесарь может устранить наследника физически, и тогда и вы и ваша возлюбленная окажетесь в полной его власти.

– Я тоже этого опасаюсь. Послезавтра состоится охота на лис, и если кесарь решил устранить Михаила, лучшего случая и пожелать невозможно.

– Мы должны ему помешать. Назовите мне место и время.

Гора подпирала небо своей заснеженной вершиной, и храм, прилепившийся у ее подножия, казался не больше ласточкиного гнезда.

Внутри молился у алтаря коленопреклоненный мужчина.

Заслышав шаги Танаис, он обернулся, и ее поразило выражение безысходности на его лице.

Некоторое время они украдкой наблюдали друг за другом, наконец, мужчина поднялся с колен и спросил на красивом гортанном языке:

– Скажи, чужеземец, воистину ли Бог есть?

– Для тех, кто верует в Него…

– А для тех, кто не верует?

– Для тех, кто не верует, Бога нет.

– Но разве существование Бога может зависеть от человеческой веры или неверия? Разве он не абсолют?

– Бог существует независимо от нашей веры или неверия, но тех, кто не верует в Него, Он лишает своей поддержки, защиты и помощи, а это равносильно для них тому, что Бога нет… Следовательно, Бог воистину существует только для верующих в Него…

– А если жажду уверовать – и не могу?

– Почему?

– Вижу много зла вокруг, и не могу понять, почему Бог, всеблагой и всемогущий, допускает в мире само существование зла? Неужто от бессилия?

– К добру нельзя принудить силою. Каждый должен сделать свой выбор сам.

– Но добрые стремления одних, как волны о скалу, разбиваются о злую волю других. Почему Бог не помогает добрым и не препятствует злым?

– Чтоб сделать выбор, нужно сравнить. Как узнать, что есть добро, если неизвестно, что есть зло? И какая заслуга для доброго быть добрым, если он обязан этим не себе, а Богу? И какая честь в том, чтоб одолеть слабого противника?