Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

Ставер озадаченно посмотрел на сына и спросил в свою очередь:

– Где ты набрался этого вздора?

– Это не вздор. Люди ведь умирают. Почему?

– Это трудно объяснить. Еще труднее – понять. И совсем невозможно – примириться.

– Объясни. Я попытаюсь понять.

– Если бы люди не умирали, прекратилось бы развитие, и все застыло бы навсегда в каких-то определенных и неизменных формах.

– Ну и что?

– Мир существует только потому, что способен изменяться.

– Значит, достигнув совершенства, он погибнет?

– Почему ты думаешь, что, достигнув совершенства, мир погибнет?

– Потому что у совершенства нет превосходной степени. Когда совершенство будет достигнуто, развитие прекратится и наступит смерть.

– Совершенство никогда не может быть достигнуто.

– Тогда почему наступает смерть?

– Чтоб хорошее могло уступить место лучшему.

– Но ведь и плохое подвержено смерти. Значит, если плохое умирает, оно уступает место худшему?

– Откуда у тебя эти мысли?

– Не знаю. Они все время возникают у меня в голове. Хотя я совсем этого не хочу. Скажи, смерть – это добро или зло?

– Это зависит от точки зрения.

– Добро и зло – тоже только точки зрения?

– В большинстве случаев. Никто не делает зла ради зла, как никто не делает добра ради добра. Просто один человек совершает какое-то действие для достижения своей цели, а другой человек, в зависимости от того, соответствует это действие его интересам или мешает им, называет это действие добрым или злым соответственно.

– Что такое зло?

– Зло – это неправильно понятое добро.

– Значит, зло не знает о том, что оно – зло?

– Зло думает, будто оно – добро.

– А бывает наоборот?

– В жизни все бывает, сынок.

– Послушай, если все люди когда-нибудь умирают, а я – человек, значит, я тоже когда-нибудь умру?

– Даже не знаю, что тебе ответить, сынок… Постарайся не задавать вопросов, на которые нет ответов… Ступай.

Мир вышел на улицу и присоединился к игравшей в мяч детворе, но не прошло и пяти минут, как среди детей началось сильнейшее замешательство, они заметались, как стайка перепуганных воробышков, и кинулись врассыпную.

Обернувшись, Мир увидел огромного черного пса, громадными скачками мчавшегося по улице. С его шеи свисал обрывок железной цепи, а с губ и вывалившегося из алой пасти языка хлопьями падала белая пена.

Маленький мальчик споткнулся о камень, упал и, сильно ударившись носом о землю, громко заплакал.

Увидев, что пес несется прямо на упавшего малыша, Мир бесстрашно встал на пути бешеной собаки и крепко сжал кулачки.

Услышав испуганные крики детей, Ставер выскочил на балкон и, увидев грозящую Миру опасность, перемахнул через перила.

Ему казалось, что он бежит по болоту, тогда как пес летел, словно выпущенная из арбалета стрела.

Пес сделал последний прыжок и, опрокинув Мира на спину, уперся мощными лапами мальчику в грудь. Зловонное дыхание обожгло шею Мира, и в следующий миг он почувствовал, как что-то горячее и липкое потекло по его плечу.

Ставер схватил пса за ошейник, рванул – и, жалобно взвизгнув, ужасный цербер испустил дух.

Подхватив сына на руки, Ставер быстрее ветра помчался в дом, крича на бегу:

– Помогите кто-нибудь!

На его крик выбежали из своих комнат все обитатели дома.

Ставер опустил истекающего кровью сына на постель, и над мальчиком склонилась Мария.

– Он умирает, и только Бог сможет его спасти… Уйдите все.

Ставер вывел из комнаты рыдающую жену, следом вышли остальные Воины Бога.

Мария села на край постели и положила ладонь на кровоточащую рану Мира.

Прошла бесконечная, как вечность, минута, и кровь перестала течь. Когда лицо мальчика порозовело, а дыхание выровнялось, женщина ткнулась лицом в подушку и лишилась сознания.

Некоторое время спустя в дверь осторожно заглянул Ставер и, увидев неподвижные тела Мира и Марии, бросился к постели. За ним вбежали остальные и, обступив со всех сторон кровать, с удивленным и недоверчивым видом стали разглядывать шею Мира. На месте глубокой раны, с неровными, сочащимися кровью краями, была гладкая, без намека на шрам детская кожа.

– Господи, что с ним случилось? – всхлипнув, спросила Коринна у мужа. – Ну почему он не убежал, как другие дети?

– Ему не позволила сделать это гордость… У нас очень гордый сын.

– Гордость – прекрасное качество. Но только в сочетании с бессмертием… А наш сын, как только что выяснилось, смертен…

– Увы, бессмертие – не цвет волос или глаз, и его нельзя получить по наследству. Каждый должен сам завоевать его для себя.

Двое мужчин втащили отчаянно упиравшегося Мира в кабинет Ставера, и один из них гневно произнес:

– Ставер, ты пользуешься почетом и уважением отo всех жителей города, но это еще не причина, чтобы твой сын безнаказанно избивал наших детей!

– Это правда, Мир? – удивленно спросил Ставер.

– Да! Я избил их всех! И сделаю это снова, если они не захотят признать мое превосходство!

– И в чем же заключается твое превосходство?

– Я умнее, сильнее и красивее всех!

– Вот эти мужчины сильнее, чем ты, и без труда могли бы тебя избить, но ведь они не делают этого?

– Они не смеют этого! Я – сын царя, и сам буду царем, когда вырасту!

– Должен тебя огорчить, сынок. Если ты и впредь будешь вести себя подобным образом, ты никогда не станешь царем.

– Это почему же? – надменно прищурился Мир.

– Народ тебя не выберет.

– Разве я стану его спрашивать? Ты – царь, а я – твой сын. Значит, я тоже буду царем.

– Нет, Мир. Люди предпочтут тебе человека более разумного и справедливого.

– Я – самый лучший! И я буду царем! Вот увидите!

– Ты раскаиваешься в своем поступке?

– Ни капельки! Если бы они оказались сильнее, то вздули бы меня, и я не побежал бы жаловаться!

– Очень жаль, Мир, но я вынужден тебя наказать.

Мир попятился, однако двое мужчин крепко держали его за плечи.

– Только посмей меня ударить! – крикнул мальчик отцу и, выскользнув из курточки, бросился бежать прочь из дому.

Мир бежал, покуда хватало сил, но наконец остановился и, переведя дух, осмотрелся по сторонам.

Он стоял посреди просторной поляны, заросшей высокой травой, в которой ему почудилось какое-то слабое шевеление.

Мир нагнулся и, раздвинув пожухлые стебли, увидел торчавшую из земли безобразно распухшую, черную кисть человеческой руки.

Первым его побуждением было броситься со всех ног наутек, но любопытство пересилило страх, и, подобрав сухой сучок, Мир осторожно дотронулся им до кончиков пальцев. Пальцы не шевельнулись, и, осмелев, Мир коснулся рукой холодной кисти.

В тот же миг железные пальцы стиснули его ладонь.

Взвизгнув от ужаса, Мир рванулся в сторону, и из-под земли прозвучал приглушенный голос: