Бахтиар Ахмедханов - Ход слоном

Тянуть, тянуть время! Я не знал, что выигрываю, оттягивая развязку, но цеплялся за любую возможность, чтобы ее оттянуть. Хотя, что значит не знал! Каждый новый поворот разговора означал несколько дополнительных минут жизни. Я, может быть, и не очень умный человек, но то, что в живых меня не оставят в любом случае, понимал очень хорошо.

– Мне сказали, что там случился пожар, и Инна Игоревна погибла, – я старался говорить как можно медленнее и спокойнее. – Только непонятно, как такое могло случиться в здании, где все напичкано охранниками и камерами наблюдения.

– Зато мне это очень хорошо понятно, – зло сказал Никита. – Когда предатель сидит на предателе, то и от армии охранников мало толку. Целая страна погибла, не то что паршивая богадельня. И какая страна – мировая держава!

От слов о погибшей державе на меня повеяло чем-то знакомым. Каким-то тухлым пафосом. Ну конечно, это же мой шеф-приятель Аркаша Бунин сокрушался в кабаке по поводу страны! А эта сволочь работает с ним в одной конторе, так, может, попробовать с этого боку, может, еще потяну немного?

– А то, что случилось, ну, в смысле пожар, надеюсь, не отразилось на Аркадии Валериановиче? В смысле на господине Бунине?

– Именно его я и имел в виду, говоря о предателях, – голос Никиты даже зазвенел от ненависти. – Решил стать умнее всех, вступил в сговор с этой старой шкурой, а вас просто использовал. Или не использовал? Может, вы тоже в игре, ведь это он рекомендовал вас на работу? А, Альберт Эдуардович? Кстати, кофе остывает. Угощайтесь, прошу вас.

Кофе был очень хороший, но курить я не смог – после первых затяжек накатил такой приступ тошноты что я едва сдержал позыв. Как ни странно, но, похоже, именно тошнота меня и спасла. А может, что-то другое. Никита внимательна посмотрел на меня и сказал, немного помолчав:

– Отдохните немного, толку от вас сейчас все равно не будет. Я вернусь через пару часов. И, пожалуйста, без глупостей. Здешние охранники работают не за деньги, поэтому договориться с ними невозможно. В случае чего вас не убьют, но оставят калекой. Главное, что говорить вы при этом сможете.

Никита вышел, а вместо него в комнату вошел араб в «ночнушке». Он сел на плетеный стул, стоящий у двери и замер, глядя прямо перед собой. Я встал, постоял секунду-другую и осторожно шагнул к занавешенному окну.

– Не двигайтесь! – сказал араб по-английски. – Лежать на кровати или сидеть. Больше ничего не делать.

– Хорошо, хорошо, – поспешно ответил я и сел на кровать. О том чтобы поспать, не могло быть и речи. От страха меня бил ледяной озноб, а сердце стучало часто и неровно, словно спотыкалось. Состояние было настолько паршивым, что мне казалось: продлись оно еще час, и меня хватит инфаркт. Или инсульт.

Трудно сказать, сколько времени я провел сидя на кровати, но, судя по тому, что не успел умереть от страха, не очень долго. В один момент я заметил, что мой сторож, сидевший у двери с каменным лицом, вдруг вскинул голову, медленно поднялся и стал напряженно вслушиваться. Я не слышал ровным счетом ничего, кроме монотонного шума улицы за окном. Мне кажется, с того момента, как охранник что-то почуял прошло не более пяти секунд, потому что он даже не успел толком сообразить, что произошло.

Раздался оглушительный грохот, от которого, казалось, лопнули барабанные перепонки, и следом затрещали автоматные очереди. Нет, не затрещали – загрохотали, и это было намного страшнее чем взрыв, которым напрочь выбило дверь. Я бросился на пол и, стыдно сказать, в ужасе попытался забиться под диван, но никак не мог втиснуться в узкую щель. Тогда я закрыл голову руками и тут же получил сильнейший удар прикладом в шею.

Потом я услышал голос, который закричал что-то по-арабски. Я подозревал, что кричали мне, но не знал, чего от меня хотят и потому продолжал лежать по грязном полу, извиваясь от страха. Дальше я помню удар ботинком под ребра, от которого перехватило дыхание, помню еще один удар, от которого я перевернулся на спину и увидел черную дыру в автоматном стволе, смотревшую мне прямо в глаза. «Только не в лицо, пусть стреляют, но только не в лицо», – подумал я и отключился.

Я пришел в себя, сидя, прислонясь к стене, на том же продавленном диване. Охранник лежал на полу в задравшейся чуть ли не до пояса «ночнушке», вместо головы у него было кровавое месиво. В комнате суетились какие-то люди в военной форме, они перетряхивали ящики шкафа, кусками отдирали дешевый, весь в черных точках от окурков, которые тушили об пол, линолеум и простукивали стены.

Напротив меня на том же самом стуле, на котором сидел охранник, теперь сидел какой-то молодой человек европейской внешности и с до боли знакомым лицом. Это был Сергей из нашего отеля, пьяный лавочник из Красноярска, который угощал меня виски и хотел заняться дайвингом.

Помню, что я даже не удивился. В конце концов, сколько можно удивляться. Если и было во всем этом что-то удивительное, так это то, что я до сих пор живой, хотя и не вполне невредимый. У меня сильно болели шея, ребра, спина, а тошнило так, что глаза лезли на лоб. Но липкий ледяной страх вроде бы стал отпускать. Я осмотрел себя и увидел на джинсах большое темное пятно. Надо же, а я совсем не помнил, что со страху напустил в штаны. Ну и плевать.

– Ничего страшного, Альберт Эдуардович, – бодрым тоном сказал Сергей. – такие вещи даже с опытными людьми случаются, а вы у нас только начинающий.

– А я и не расстраиваюсь, – ответил я и закашлялся. В горле першило и щипало от пыли, поднятой взрывом и еще какой-то кислой дряни. – Мне кажется, за последние пару суток я уже израсходовал весь оставшийся до конца жизни запас негативных эмоций. Скажите, вы тоже хотите сделать из меня говорящий овощ или убить?

– Не слышал ничего глупее, – рассмеялся Сергей. Теперь, когда он не притворялся пьяным, он вовсе не походил на полуторговца – полубандита из российской глубинки. Несмотря на типично русское лицо, было в нем, как писали в советских книгах про засланных к нам врагов, «что-то не наше, что-то необъяснимо чужое». Уж очень он выглядел уверенным и компетентным – вот что это было такое. И при этом без единой капли отечественного ментовского хамства, которым принято маскировать никчемность и убожество.

– Не слышал ничего глупее! Зачем же вас убивать и превращать в овощ? Вы нужны нам живым и здоровым!

– Кому это «нам»? – задал я уже ставший привычным вопрос. – Новой России, которая будет? Или, может быть, старой воровской, которая все еще есть?

Произнеся это, я прикусил язык. Мало ли, с кем я имею дело. Судя по тому как они лихо работают с людьми – взять хотя бы пляжного охранника с перерезанным горлом и этого, что на полу, с оторванной башкой – им ничего не стоит просто придавить меня как муху. Единственное, что я начал понимать, так это то, что каким-то образом мне не посчастливилось оказаться в самой гуще драки нескольких группировок, интересующихся этими проклятыми направленными землетрясениями. Да, но как они все узнали?