Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

Ничего не изменилось. Все так же мерцали огни на уступах горной гря!

ды, сбегавшей к морю, так же неподалеку проносились машины, и все мои

мысли сейчас показались мне пьяным бредом психически сломленного че!

ловека. Захотелось встать и уйти отсюда без оглядки.

Но я снова изо всех сил мысленно воззвал: «Нола!! Нола!!!»

Я повторял свой призыв раз десять. Наконец решил, что следующий раз

будет последним.

И тут у меня за спиной шлепнули негромкие шаги босых, влажных ног.

Я резко обернулся. Она стояла рядом, стройная, красивая, совсем как нас!

тоящая девушка!фотомодель. Но я знал, что она не была настоящей. Иначе

просто не появилась бы сейчас.

Она, как и в прошлый раз, села против меня на камень. Мы молчали. Ее

кожа отливала каким!то неестественным перламутром.

Наконец я спросил:

— Это правда, что ваш корабль разбился здесь, в заливе?

Она пожала плечами.

98

КИРИЛЛ ПАРТЫКА

НА БЕРЕГУ

— Зачем тебе это.

— Просто я понял. Экипаж не спасся с вашего корабля. Спаслась только

ты. Единственная. Ты умеешь изменять свои формы. Ты одинока.

Она вдруг резко рассмеялась.

— Тебе кажется, будто ты знаешь, что такое одиночество, отчаяние, безна!

дежность. Тебе показалось, что ты бездарен, что потерял любимую женщину, и ты готов был свести счеты с жизнью. Когда над тобой светит родное солнце, кругом столько женщин и занятий, которые могут стать твоими по первому

твоему желанию. Теперь представь, что ты оказался на планете, где ни вода, ни

воздух по!настоящему не подходят тебе для жизни. И ты вынужден, как зем!

новодное, то нырять в ядовитую для тебя жидкость, то выбираться на сушу и

вдыхать отвратительный газ атмосферы. Представь, что здешний солнечный

свет вызывает у тебя глубокую депрессию, и ты предпочитаешь большую

часть времени проводить под водой, а на сушу выходить лишь по ночам. Но, самое главное, на планете нет ни единого существа, хоть отдаленно родствен!

ного тебе по физическому строению, не говоря уже об интеллекте и эмоциях.

И остается использовать свою возможность уподобления, чтоб не привлекать

к себе внимания. А еще больше для того, чтобы хоть немного пожить чужой —

вашей — жизнью, избавиться от чувства, что ты навеки потерялся в пустоте.

— Тебя не ищут? Ты не можешь подать сигнал своим?

— Магнитным вихрем нас выбросило в сектор галактики, где нас просто

не станут искать. Наш корабль уничтожен и средства связи тоже. А ваши, самые совершенные, не способны мне помочь. Я знаю, что навечно обрече!

на жить одна в этом чужом мире, и никто не придет мне на помощь. Здесь я

и умру. Возможно, уже скоро.

— Извини, но ты как!то непохожа на умирающую.

Она усмехнулась.

— Я могу выглядеть, как труп, или… как мусорный бак, и при этом чувство!

вать себя превосходно. А здесь… Здесь есть лишь одно, что доставляет мне

хоть какую!то радость: запах, — она употребила совершенно не понятное сло!

во, малопроизносимое на любом земном языке, — который издает ваш кофе.

И у меня есть еще одна счастливая возможность. Уподобляясь вам, меняясь

внешне, я меняюсь и внутренне. Вы перестаете вызывать у меня физиологи!

ческое отвращение. Ваши эмоции резонируют с моими. Я на короткое время

становлюсь почти человеком. Как ты заметил, могу даже заниматься сексом.

Когда я парень, мне нравятся девушки, и наоборот. Некоторые мне очень нра!

вятся. С тобой, например, мне было просто замечательно.

— Почему же ты меня отпустила? Я ведь уже был готов на все.

— Я услышала , что твоя судьба изменилась. Когда ты узнаешь об этом, ты снова захочешь жить и не пожелаешь следовать за мной. Я всегда отпус!

каю таких.

— Как ту девушку, которую чуть не бросил жених?

— Как ту девушку.

— Так, может, стоит попробовать с кем!то другим?

99

КИРИЛЛ ПАРТЫКА

НА БЕРЕГУ

Она совершенно по!человечески пожала плечиками.

— Я же говорила: я не могу долго дышать вашим воздухом.

— И ты заманиваешь людей в свою стихию. Таких же одиноких и отча!

явшихся, как ты сама. Чтобы они скрасили тебе твою пустоту. И которых

не слишком жалко: они и так, по сути, обречены. Скажи, пожалуйста, ты их

убиваешь, когда они тебе надоедают, или они, в конце концов, захлебыва!

ются сами?

— Они мне никогда не надоедают. Я была бы счастлива плавать в этом

море с кем!то до своих последних минут. И они не захлебываются. Когда

мы уходим под воду, я обычно принимаю свой естественный вид и меняю

их. Физически они могут жить под водой сколь угодно долго. Но Ихтианд!

ров на самом деле не бывает. Их убивает не вода, не удушье и уж тем более

не инопланетный монстр. Их постепенно убивает шок чужого мира и тоска

одиночества. Те самые, что я испытываю ежечасно на вашей планете. Но я

гораздо прочнее вас во всех отношениях.

— Как ты выглядишь на самом деле?

— Что за детское любопытство?! Поверь, я другая, но не чудовище. Раз!

ве я тебе не нравлюсь — такая?

— А как бы я выглядел рядом с тобой?

— Знаешь, — сказала Нола, — скорее всего, я не стала бы меняться и ме!

нять тебя. Мы остались бы прекрасной парой человекоподобных существ: Тритон и Нереида.

Я похлопал себя по не слишком крутым плечам.

— Вряд ли я способен составить прекрасную пару.

— Ты не понимаешь. Ты художник. Настоящий художник. Ты борешься

с собственным даром — когда картины приходят к тебе не из твоего подсоз!

нания, а в виде волн ментальной энергии вселенной.

— От Бога?

— Быть может, на вашем языке это называется именно так. Я не знаю, что

такое бог. Но я знаю, как творят истинные художники. Тебе крупно и очень

своевременно повезло. Большинство так и остаются непонятыми, одиноки!

ми — обреченными.

— Нола, — сказал я почти неожиданно для самого себя. — Черт с ним, со

всем. Я уплыву с тобой. Можешь менять нас или оставить Тритоном и Не!

реидой. Не знаю, откуда приходят мои картины, любит ли меня моя жена —

она не пропадет — и нужен ли я кому!нибудь на этом свете. Но тебе я точно

нужен. Имею нахальство заявить: ты не найдешь другого, который так же, как я, понимал бы тебя.

Она рассмеялась.

— Я это знаю. Чтобы поверить и понять в данном случае, нужно, по мень!

шей мере, быть художником. Но ты погибнешь через несколько недель, в

лучшем случае, — месяцев.

— А вдруг нет. Ты же говоришь, что я другой. Быть может, шок не убьет

меня? А тоска… Разве можно тосковать рядом с чудом?!

100

КИРИЛЛ ПАРТЫКА

НА БЕРЕГУ

— Возможно, ты прав. Но пройдет время, чудо померкнет, одиночество

вернется, но гораздо более страшное — в чужом мире. И оно заставит тебя

возненавидеть меня. Но я уже не смогу тебя отпустить. По двум причинам.