Евгений Карнович - Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий [репринт, старая орфография]

Число людей, погибшихъ въ день 14-го декабря, никогда не было приведено въ извѣстность.

Воспоминаніе объ императорѣ Николаѣ Павловичѣ. — Сравненіе его съ Александромъ I. — Измѣнчивость Александра и постоянство Николая. — Разсказъ Канкрина о докладахъ. — Выборъ государственныхъ людей. — Послѣдніе годы жизни Голицына. — Полученныя имъ отличія. — Слѣпота Голицына. — Его смерть.

Въ слѣдующей главѣ Гётце разсказываетъ о привезеніи въ Петербургъ и о постановкѣ въ Казанскомъ соборѣ тѣла императора Александра Павловича. Въ этой печальной процессіи участвовалъ и онъ самъ, одѣтый по тогдашнему церемоніалу, въ черный суконный плащъ поверхъ мундира и съ черной широкополой шляпой на головѣ.

Затѣмъ, Гётце соообщаетъ о судѣ и приговорѣ надъ декабристами, но все это не представляетъ ничего такого, на чемъ бы можно было остановиться, какъ на какихъ нибудь еще неизвѣстныхъ въ нашей печати подробностяхъ. То же самое слѣдуетъ замѣтить и относительно разсказа Гётце о дальнѣйшей судьбѣ Аракчеева.

Послѣдняя глава въ книгѣ Гётце посвящена воспоминанію объ императорѣ Николаѣ Павловичѣ. Воспоминанія эти могутъ имѣть нѣкоторое историческое значеніе, какъ лица, вращавшагося въ ту пору въ высшихъ правительственныхъ сферахъ. Онъ, — какъ, впрочемъ, это дѣлаютъ и всѣ знавшіе болѣе или менѣе императора Николая Павловича, — отдаетъ справедливость его прямодушію и твердости характера, но признаётъ вмѣстѣ съ тѣмъ, что царствованіе его было для Россіи тяжелою порою.

Сравнивая личныя свойства императора Александра Павловича съ такими же свойствами его брата и преемника, Гётце, между прочимъ, говоритъ:

«Александръ I былъ довольно непостояненъ въ своихъ личныхъ отношеніяхъ. На благосклонность его нельзя было твердо полагаться. Люди, которымъ онъ оказывалъ свое особенное расположеніе, или которые удостоились его горячей дружбы и которые, казалось, были достойны оказываемаго имъ высокаго отличія, неожиданно лишались его прежняго вниманія и утрачивали его дружбу. Только безсердечный Аракчеевъ, а отчасти и другъ дѣтства государя, князь Голицынъ, составляли исключеніе. Вполнѣ повредить Голицыну не могъ даже Аракчеевъ, не смотря на всѣ свои интриги. Совершенно инымъ былъ императоръ Николай Павловичъ, у него не было ни одного любимца, который имѣлъ бы такое вліяніе, какое имѣлъ Аракчеевъ. Кромѣ того, если кто либо заслужилъ однажды его милостивое вниманіе, тотъ могъ разсчитывать на его благоволеніе до тѣхъ поръ, пока не лишался его по своей собственной винѣ».

Относительно разницы въ порядкѣ, соблюдавшемся при докладахъ какъ тому, такъ и другому государю, Канкринъ, министръ финансовъ, разсказывалъ Гётце, что къ императору Александру Павловичу онъ, Канкринъ, долженъ былъ не только являться въ полномъ мундирѣ, но и не снимать во время доклада перчатокъ. Александръ Павловичъ приказывалъ, чтобы докладчикъ читалъ ему бумаги вслухъ. Онъ былъ глуховатъ и скрывалъ этотъ недостатокъ, и поэтому ему нравился громкій голосъ Канкрина и его рѣзкій нѣмецкій выговоръ, такъ какъ при этихъ условіяхъ императоръ могъ разслышать каждое слово. Что же касается императора Николая, то онъ обыкновенно бралъ отъ докладчика бумагу и самъ громко читалъ ее.

Императоръ Николай Павловичъ не обращалъ особеннаго вниманія на способности и знанія главныхъ государственныхъ дѣятелей, но старался выбирать ихъ изъ людей справедливыхъ.

Къ хорошимъ качествамъ императора Николая Гётце относитъ и сознаніе имъ своихъ ошибокъ. Были случаи, когда онъ, убѣдившись въ безполезности или неудобствѣ своихъ повелѣній, говорилъ: «я самъ виноватъ».

Остается теперь сказать нѣсколько словъ о князѣ Александрѣ Николаевичѣ Голицынѣ, котораго Гётце избралъ главнымъ предметомъ своихъ воспоминаній, но который слишкомъ заслоненъ въ его книгѣ другими лицами и разными событіями, не относящимися прямо или даже вовсе не относящимися къ Голицыну. Разумѣется, что отъ такой полноты и разнообразія воспоминанія Гётце не только ничего не теряютъ, но пріобрѣтаютъ еще болѣе, какъ общій разсказъ о томъ времени, въ которое жилъ авторъ.

Съ воцареніемъ Николая Павловича, Голицынъ нисколько не утратилъ своего прежняго положенія ни въ правительственной средѣ, ни при дворѣ. Новый государь относился къ нему съ величайшимъ довѣріемъ и, въ короткое время, возвелъ его на высшую степень государственной службы, отличивъ его большими наградами. Въ іюнѣ 1826 года, Голицынъ получилъ Владимірскую, а спустя два мѣсяца андреевскую ленты. Въ 1828 году, ему пожалованы были брилліантовые знаки ордена св. Андрея Первозваннаго, потомъ портретъ государя, чинъ дѣйствительнаго тайнаго совѣтника 1-го класса и званіе канцлера россійскихъ орденовъ. Съ 1839 по 1841 годъ Голицынъ предсѣдательствовалъ въ общихъ собраніяхъ государственнаго совѣта. Король прусскій пожаловалъ ему высшій знакъ отличія — орденъ Чернаго орла.

Когда государь и государыня уѣзжали изъ Петербурга, то попеченіе о своемъ семействѣ они передавали Голицыну. Еще маленькіе въ ту пору великіе князья и великія княжны были очень послушны передъ Голицынымъ и называли его «дяденькой.

Несомнѣнно, что Голицынъ имѣлъ извѣстную долю вліянія на государственныя дѣла, но въ то же время онъ не искалъ для себя обширной административной дѣятельности и довольствовался относительно скромною должностью главноначальствующаго надъ почтовымъ департаментомъ, дававшею ему право присутствовать въ комитетѣ министровъ. Кромѣ того, въ душѣ онъ былъ недоволенъ многими тогдашними порядками, но, какъ ловкій и понаторѣлый царедворецъ, не обнаруживалъ своихъ мнѣній.

Доживъ до семидесяти лѣтъ, онъ началъ поговаривать о необходимости оставить службу и провести остатокъ жизни на свободѣ и на отдыхѣ. Многіе, знавшіе нравъ и привычки Голицына, сомнѣвались, однако, въ искренности такого намѣренія. Но Голицынъ испросилъ себѣ отставку и, 13-го іюня 1843 года, уѣхалъ въ купленное имъ на южномъ берегу Крыма имѣніе Гаспра-Александрія. При отъѣздѣ онъ былъ полуслѣпой я въ Москвѣ ослѣпъ окончательно, но осенью того же года извѣстный въ ту пору профессоръ кіевскаго университета Караваевъ, посредствомъ искусной операціи, возвратилъ ему потерянное зрѣніе.

Голицынъ умеръ 22-го ноября 1844 года въ Гаспрѣ.

Aechte Nachrichten von den Graten Caglliostro aus Handschrift seines entliehenen Kammerdiners. Berlin. 1786.