Джон Толкин - Товарищество Кольца

— Это все, что я пока могу сделать, — сказал Гэндальф. — В склонах горы, в верхних этажах подземелья, есть большие окна и проходы, ведущие к свету. Похоже, мы теперь достигли их, но снаружи ночь, и до утра ничего более определенного не скажу. Если я прав, утром мы действительно увидим свет. Тем временем дальше пока не пойдем. Отдохнем, если сможем. Пока все идет хорошо, и мы преодолели большую часть темного пути. Но путь к воротам, открытым в мир, еще предстоит долгий.

Братство провело ночь в большом подземном зале, сбившись в кучу в одном из углов, чтобы избежать сквозняка. Вокруг путников висела тьма, пустая и бесконечная, и одиночество давило на них. Самые дикие слухи, доходившие до хоббитов, тускнели перед ужасами и чудесами истинной Мории.

— Здесь, должно быть, когда-то в большом количестве жили гномы, — сказал Сэм, — и каждый из них был занят больше, чем барсук, чтобы вырубить все это в твердой скале. Зачем они все это делали? Разве они могли жить здесь, во тьме, в этих ямах?!

— Это не ямы, — отозвался Гимли, — это великое королевство и город гномов. В старину он не был темным и его наполняли свет и великолепие. Так поется в наших песнях.

Он поднялся и запел, и голос его эхом отдавался от потолка в глубокой тьме.

Мир юн был, горы — зелены,

И незапятнан — лик Луны.

Не знали холм и дол имен,

Когда был Дюрин пробужден.

И холм, и дол им назван был;

Из родников он первым пил;

Зеркальным озеро назвал,

В чью гладь взглянул и увидал

Венец новорожденных звезд

Над тенью собственных волос.

Мир цвел в кольце высоких гор

Во дни допредь печальных пор,

До бегства сильных королей

За волны Западных морей.

И Нарготронд, и Гондолин

Сияли в ходе тех годин.

Был Дюрин тоже королем

На троне каменном, резном,

В столбах, связующих собой

Подножье с кровлей золотой,

Где свет хрустальных фонарей,

Свободный от ночных теней,

Просторный озаряя зал,

Переливался и сверкал.

Там в наковальню молот бил,

Чекан звенел, резец чертил;

Там щит, копье, топор и меч

Росли, как лес, для новых сеч.

Клинок откован, свит эфес,

И в довершенье всех чудес

Там всякий как письмо читал

Металл, берилл или опал.

Среди подгорных мастеров

Звучал и рокот струн и слов,

Фанфары пели у ворот,

И славил Дюрина народ.

Стал мир седым, в пустых горах

Огонь сошел в золу и прах.

Где Дюрина была страна,

Царят лишь тьма и тишина,

И сам он в Мории почил,

Схоронен в Казад-думе был.

Но звезд мерцает череда

В Зеркальном озере всегда:

Там под водой венец лежит

И ждет, покуда Дюрин спит.

— А что, мне нравится, — сказал Сэм. — Я хотел бы запомнить. Мория, Казад-дум... Но как подумаешь о всех этих фонарях, тьма кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?

Гимли глубокомысленно молчал.

— Груды драгоценностей? — переспросил Гэндалф. — Нет. Орки часто грабили Морию, и здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор как отсюда бежали гномы, никто не осмеливался искать сокровища в глубоких местах: они утонули в воде — или в Тени Страха.

— Почему же гномы хотят вернуться сюда? — спросил Сэм.

— Из-за митрила — ответил Гэндалф, — богатство Мории не в золоте и драгоценностях, игрушках гномов, и не в железе, их слуге. Да, все это они находили тут, это правда, особенно железо. Но им не нужно было выкапывать их. Все, что им необходимо, они могли получить при торговле. Ибо здесь, и больше нигде во всем мире, находят серебро Мории, или истинное серебро, как некоторые называют его. Митрил — так звучит это название на языке эльфов. Гномы дали ему имя, которое неизвестно никому. Митрил в десять раз дороже золота, а теперь вообще бесценен: мало его осталось на земле, и даже орки не осмеливаются добывать его здесь. Жилы уходят к северу, к Карадрасу, и вниз, во тьму. И гномы не рассказывают об этом. Но если митрил был основой богатства гномов, он же послужил и причиной их гибели: они рыли слишком глубокие шахты и разбудили то, от чего бежали, — Проклятие Дюрина. То, что они успели добыть, почти целиком досталось оркам и отдано ими в качестве дани Саурону. А тот жаждет его.

Митрил! Все народы жаждут его! Его можно было ковать, как серебро, и полировать, как стекло, и гномы делали из него металл, легкий и более прочный, чем закаленная сталь. Он красив как обычное серебро, но красота его не тускнеет. Эльфы очень любили его и, в частности, использовали для изготовления итильдина, звездно-лунного, который вы видели на двери. У Бильбо была кольчуга из митриловых колец, подаренная ему Торином. Интересно, что с ней теперь? Вероятно, все еще собирает пыль в доме мэтомов в Майкл-Дельвинге.

— Что? — воскликнул Гимли, нарушая молчание. — Кольчуга из серебра Мории? Да, это был королевский подарок!

— Точно, — согласился Гэндалф. — Я никогда не говорил Бильбо об этом, но кольчуга стоит больше, чем весь Шир со всем его содержимым.

Фродо ничего не сказал, но просунул руку под куртку и дотронулся до колец своей кольчуги. Он был потрясен мыслью, что ходит, нося на себе цену всего Шира. Знал ли об этом Бильбо? Фродо в этом не сомневался. Это был поистине королевский подарок. И тут мысли Фродо унеслись из темных подземелий в Ривенделл, к Бильбо, а потом в Бэг-Энд тех дней, когда Бильбо еще жил там. Фродо всем сердцем хотел снова очутиться там, в тех днях, когда они бродили по лугам и он не слыхал ни о Мории, ни о митриле, ни о Кольце.

Наступила глубокая тишина. Один за другим все заснули. Фродо сторожил. И вдруг, как будто из неведомых глубин, сквозь невидимую дверь повеяло на него страхом. Руки его похолодели, а лоб покрыла холодная испарина. Он прислушался. В течение двух бесконечных часов он только и делал, что слушал, но ничего не слышал — ни звука, даже воображаемого звука мягких шлепающих шагов.

Его дежурство почти кончилось, когда ему показалось, что у западной арки он видит два бледных пятна света, похожих на светящиеся глаза. Он вздрогнул. Голова его снова опустилась. «Должно быть, я задремал», — подумал Фродо. Он встал, протер глаза и остался на ногах, вглядываясь в темноту, пока его не сменил Леголас.

Фродо быстро уснул, но ему показалось, что он наяву слышит шепот и видит, как медленно приближаются два бледных пятна света. Он проснулся и заметил, что остальные тихо разговаривают рядом с ним и что тусклый свет падает на его лицо. Сквозь отверстия в своде недалеко от восточной арки пробивались полосы бледного света.

Фродо сел.

— Доброе утро! — сказал Гэндалф. — Потому что наконец-то уже утро. Я был прав, как видите. Мы находимся высоко на восточной стороне Мории. Еще до конца дня мы найдем выход и увидим воды Зеркального озера в долине Димрилл.