Джон Толкин - Товарищество Кольца

Боромир и те, кто захочет с ним идти в Минас-Тирит, должны будут оставить Великую Реку у Рауроса и пересечь Энтвош раньше, чем он достигнет болот. Но они не должны идти пешком слишком далеко в сторону по течению Реки, чтобы не застрять в лесу Фангорн. Это странная земля, и сегодня о ней мало известно. Но Боромир и Арагорн, несомненно, не нуждаются в этом предупреждении.

— Действительно, мы в Минас-Тирите слышали о Фангорне, — сказал Боромир. — Но то, что я слышал, казалось мне по большей части бабушкиными сказками. Все, что лежит к северу от Рохана, теперь так далеко от нас, что только наше воображение может свободно блуждать там. В старину Фангорн лежал на границах нашего королевства, но сменилось уже много поколений, с тех пор как кто-то из наших навещал его, и некому опровергнуть или подтвердить легенды, дошедшие до нас из прошлого. Я сам несколько раз бывал в Рохане, но никогда не уходил к северу от него. Когда я был послан в качестве вестника, мой путь лежал через проход у отрогов Белых Гор и пересекал Изен и Грейфлад на севере. Долгим и утомительным было путешествие. Думаю, я прошел четыреста лиг, и это заняло у меня несколько месяцев: я потерял лошадь в Тарбаде, переправляясь через Грейфлад. После этого путешествия и пути, который я проделал вместе с Братством, я не сомневаюсь, что найду путь и через Рохан, и через Фангорн, если потребуется.

— Тогда я не должен больше говорить, — сказал Келеборн. — Но не пренебрегайте сказаниями, что дошли до нас из далекого прошлого: часто в бабушкиных сказках обнаруживается то, что необходимо знать мудрецам.

Теперь с травы поднялась Галадриэль и, взяв у одной из своих девушек чашу, наполнила ее белым медом и подала Келеборну.

— Время выпить прощальную чашу, — сказала она. — Пей, Лорд Галадрима! Пусть твое сердце не печалится, хотя ночь следует за днем, а наш вечер близок.

Потом она поднесла каждому путнику чашу и попрощалась. Но когда они выпили, она им велела снова сесть на траву, а для нее и Келеборна были поставлены стулья. Девушки молча стояли за ней, пока она смотрела на гостей. Наконец Леди снова заговорила:

— Мы выпили прощальную чашу, и тень разлуки легла между нами. Но прежде чем вы уйдете, я преподнесу вам подарки, которые Лорд и Леди Галадрима преподносят вам в память о Лотлориене.

И она назвала всех по очереди:

— Вот дар Келеборна и Галадриэли предводителю Братства, — сказала она Арагорну и подала ему ножны, изготовленные под стать его мечу. На них были изображены цветы и листья из серебра и золота, а в середине было выложено жемчужными эльфийскими рунами название Андурил и родословная этого меча.

— Лезвие, извлеченное из этих ножен, не затупится и не сломается даже в проигранном сражении, — сказала она, — но не нужно ли вам еще чего-нибудь от меня? Меж нами опускается Тьма, и, может быть, мы не встретимся больше, разве что на дороге туда, откуда не возвращаются.

И Арагорн ответил:

— Леди, вы знаете все мои желания, и вы знаете о единственном сокровище, которое я ищу. Но не в вашей власти дать мне его, даже если бы вы захотели, и только пройдя сквозь Тьму, я сумею до него добраться.

— Но может быть, у вас легче станет на сердце, — сказала Галадриэль, — от того, что я могу вам дать, поскольку вы проходите через нашу землю.

Она взяла большой прозрачно-зеленый камень, оправленный серебряной брошью в виде орла с распростертыми крыльями. И когда она подняла его перед собой, камень засверкал, будто солнце в весенней листве.

— Этот камень я дала своей дочери Келебриан, а та — своей. Теперь он переходит к вам как символ надежды. И в этот час примите имя, предсказанное для вас, Элессар, Эльфийский Камень дома Элендила.

Арагорн принял камень и приколол брошь на грудь, и те, кто видел его, удивились. Они не замечали раньше, насколько он высок и какой у него королевский вид: казалось, многие годы труда и усталости слетели с его плеч.

— За подарки, сделанные мне, благодарю вас, — сказал он, — о Леди Лориена, от кого происходят Келебриан и Арвен, Вечерняя Звезда. Какую большую хвалу я могу еще воздать?

Леди склонила голову. Потом повернулась к Боромиру. Ему она дала золотой пояс, Мерри и Пиппину подарила серебряные пояса, каждый с пряжкой в виде золотого цветка. Леголасу она вручила лук, из тех, что используют в Галадриме, длиннее и больше, чем луки Лихолесья, с крепкой тетивой из волос эльфов. А к нему и колчан со стрелами.

— Для вас, маленький садовод и любитель деревьев, — сказала она Сэму, — у меня скромный подарок.

Она вложила ему в руки маленькую шкатулку из гладкого серого дерева, без всяких украшений, за исключением единственной серебряной руны на крышке.

— Здесь вырезана первая буква моего имени, она же — первая буква в слове «сад» на вашем языке. В шкатулке земля из моего сада и все благословения, которые может дать Галадриэль. Мой подарок не поддержит вас в дороге и не защитит от опасности, но если вы сохраните его и вновь увидите свой дом, тогда, быть может, он вознаградит вас. Пусть все будет уничтожено и пустынно, но мало найдется в Средиземье таких цветущих садов, какой будет у вас, если вы бросите туда эту землю. Тогда вы, может быть, вспомните Галадриэль и Лориен, который вы видели только зимой. Ибо наши весна и лето прошли, и их уже не увидишь на земле, разве только в воспоминаниях.

Сэм покраснел до ушей и, пробормотав что-то неразборчивое, сжал шкатулку руками и поклонился.

— А какой подарок хочет получить от эльфов гном? — спросила Галадриэль, поворачиваясь к Гимли.

— Никакого, Леди, — ответил Гимли, — для меня достаточно было видеть Леди Галадрима и слышать ее прекрасный голос.

— Слушайте, эльфы! — воскликнула Галадриэль. — Пусть никто больше не говорит, что гномы корыстолюбивы и невоспитанны! Но, конечно, Гимли, сын Глойна, и вы хотите, чтобы я вам что-нибудь дала. Назовите, прошу вас! Ни один гость не должен остаться без подарка.

— Ничего, Леди Галадриэль, — повторил Гимли, кланяясь низко и заикаясь, — ничего, разве только... Если мне позволено будет сказать... Я прошу прядь ваших волос, которые превосходят золото земли, как звезды превосходят подземные драгоценности. Я не стал бы просить такой подарок... Но вы сами захотели узнать мое желание.

В изумлении эльфы зашевелились и зашушукались, Келеборн удивленно взглянул на гнома, но Леди улыбнулась.

— Говорят, искусство гномов в их руках, а не в языке, — сказала она, — но это неверно в отношении Гимли. Никто еще не высказывал мне такой смелой и в то же время такой учтивой просьбы. И как я могу отказать, если я сама приказала ему говорить. Но скажите, что вы станете делать с моим подарком?

— Беречь как сокровище, Леди, — ответил тот, — в память о ваших словах, сказанных мне при первой встрече. И если я когда-нибудь вернусь к кузнецам моей родины, я помещу ваш подарок в горный хрусталь, и он станет наследием моего дома, залогом доброй воли между Горами и Лесом до конца дней.