ИВИ РАН - Ненасилие как мировоззрение и образ жизни

Я думаю, что должен объяснить, почему я оказался в Бирмингеме, ибо на вас повлияли доказательства и аргументы «со стороны» Я имею честь служить президентом Южной конференции Христианского Водительства, организации, действующей в каждом южном штате с главным офисом в Атланте, Джорджия. У нас имеется восемьдесят пять подопечных организаций по всему Югу — одна из них Христианское движение за права человека в Алабаме. Когда это представляется необходимым и возможным, мы делимся своим штатом, образовательными и финансовыми ресурсами с нашими подопечными. Несколько месяцев назад наша местная подопечная организация здесь, в Бирмингеме, пригласила нас быть готовыми к участию в программе ненасильственных прямых акций, если они будут сочтены необходимыми. Мы с готовностью согласились, и когда настал час, выполнили свое обещание. Так я оказался здесь вместе с несколькими моими сотрудниками, потому что мы были сюда приглашены. Я здесь потому, что имею здесь основательные организационные связи.

Кроме того, я нахожусь в Бирмингеме потому, что здесь царствует беззаконие. Подобно тому, как пророки восьмого века (до Р. Х. — Прим. пер.) оставляли свои деревни и несли свое «Так говорит Господь» далеко за пределы границ своей округи; и подобно тому, как апостол Павел оставил свою деревню Таре и понес Евангелие Иисуса Христа буквально в каждое селение и каждый город греко-римского мира, я был вынужден нести евангелие свободы за пределы моего родного города. Подобно Павлу, я должен постоянно отвечать на призывы македонян о помощи.

Более того, я знаю, как тесно взаимосвязаны между собой все города и штаты. Я не могу спокойно сидеть в Атланте, не заботясь о том, что происходит в Бирмингеме. Беззаконие в одном месте угрожает справедливости повсюду. Мы охвачены неразрывными нитями взаимосвязей, облечены единым одеянием судьбы. То, что непосредственно затрагивает одного из нас, косвенно затрагивает всех. Мы уже больше никогда не сможем жить с узким, провинциальным представлением об «агитаторах-чужаках». Никто из живущих в Соединенных Штатах никогда не может рассматриваться как «чужак» в своей стране.

Вы считаете возмутительными демонстрации, которые в настоящее время происходят в Бирмингеме. Я сожалею, однако, что ваше заявление не содержит подобного же внимания к тем условиям, которые вызвали эти демонстрации. Я уверен, что никто из вас не хотел бы уподобиться поверхностному социальному аналитику, который учитывает только результаты и не ищет лежащих в глубине причин событий. Я не колеблясь скажу: тот факт, что так называемые демонстрации происходят сейчас в Бирмингеме, — это несчастье; но я бы сказал еще более резко — еще большим несчастьем является то, что властные структуры белых в этом городе не оставляют негритянскому сообществу иного выхода.

Любая кампания ненасильственных действий состоит из четырех основных этапов: 1) сбор фактов, чтобы определить, действительно ли происходит беззаконие; 2) переговоры; 3) самоочищение и 4) прямые действия. Мы в Бирмингеме прошли через все эти этапы. Факт, что расовая несправедливость поглотила это сообщество, неопровержим.

Бирмингем — возможно, наиболее резко сегрегированный город в Соединенных Штатах. Отвратительный перечень жестокостей полиции в нем известен во всех уголках страны. Несправедливое обращение с неграми в его судах — общеизвестная реальность. Нераскрытых взрывов негритянских домов и церквей в Бирмингеме больше, чем в любом другом городе этой страны. Таковы страшные, кровавые, но неопровержимые факты. Исходя из этих условий, лидеры негров пытались устроить переговоры с отцами города. Но политические лидеры постоянно отказывались участвовать в переговорах доброй воли.

В сентябре прошлого года появилась возможность поговорить с некоторыми лидерами экономических кругов. В ходе этих переговоров предпринимателями были даны определенные обещания — такие, как обещание убрать унижающие достоинство расовые надписи с магазинов. На основании этих обещаний преп. Шаттлсуорс и лидеры христианского Движения за права человека в Алабаме согласились призвать к мораторию на любые виды демонстраций. Прошли недели и месяцы, и мы увидели, что стали жертвами нарушения обещаний. Надписи оставались на месте. Как много, много раз до этого, наши надежды были попраны, и темная тень глубокого разочарования спустилась на нас. У нас не оставалось иного выбора, кроме подготовки прямой акции, в ходе которой мы пожертвовали бы нашими телами, чтобы привлечь внимание к нашему делу и воззвать к совести общества — и в местном, и в общенациональном масштабе. Мы не преуменьшали трудностей, которые стояли перед нами. Поэтому мы решили пройти через процесс самоочищения. Мы начали проводить семинары по ненасилию и постоянно, снова и снова задавали себе вопрос: «Способен ли ты принимать удары, не давая сдачи?» «Способен ли ты вынести испытание тюрьмой?». Мы решили приурочить нашу программу прямых действий ко времени Пасхи, понимая, что наряду с рождественскими праздниками это самый оживленный период покупок в году. Зная, что побочным результатом прямой акции станет тщательно подготовленный бойкот экономической системы, мы понимали, что это лучшее время для оказания давления на торговцев с целью добиться от них необходимых перемен. Затем нам пришло в голову, что впереди мартовские выборы, и потому мы поспешно решили отложить акцию до дня, следующего за выборами. Когда мы узнали о том, что м-ра Коннора собираются прокатить на выборах, мы опять решили отложить акцию, чтобы демонстрации наши не были использованы для того, чтобы этому помешать. В это время мы согласились начать наше ненасильственное свидетельство после выборов.

Это показывает, что мы не шли к прямой акции безответственно. Мы хотели увидеть поражение м-ра Коннора и потому откладывали раз за разом, дабы помочь нуждам этого сообщества. После этого мы почувствовали, что прямую акцию нельзя больше откладывать.

Вы с полным правом можете спросить: «Почему прямая акция? Почему сидячие забастовки, марши и т. п.? Не лучший ли путь — переговоры?» Вы совершенно правы в своем призыве к переговорам. На самом деле это и есть цель прямой акции. Ненасильственная прямая акция стремится к созданию такого кризиса и к установлению такой созидательной напряженности, которая заставила бы общество, постоянно отказывавшееся от переговоров, встать лицом к лицу с проблемой. Она стремится так драматизировать проблему, чтобы ее больше нельзя было игнорировать. Я только что упомянул о создании напряженности как части работы участника движения ненасильственного сопротивления. Это может прозвучать довольно неожиданно. Но я должен признаться, что не боюсь слова «напряженность». Я серьезно работал и проповедовал против насильственной напряженности, но существует тип конструктивной, ненасильственной напряженности, которая необходима для роста. Подобно тому, как Сократ чувствовал, что необходимо создать такую напряженность в умах, чтобы люди могли подняться от сковывающих сознание мифов и полуправд к свободному царству творческого анализа и объективных оценок, мы должны видеть нужду в ненасильственных нападках, чтобы создать такой вид напряженности в обществе, которая поможет людям подняться от темных глубин предрассудков и расизма к могучим вершинам взаимопонимания и братства. Так что целью прямой акции является создание такой чреватой кризисом ситуации, которая неизбежно откроет путь к переговорам. И потому мы сходимся с вами в вашем призыве к переговорам. Наш родной Юг слишком долго увязал в трагических попытках жить в монологе, а не в диалоге.