Ипполит Лютостанский - 1lyutostanskiy i talmud i evrei tom 1

сионистских организаций с предписаниями религии и следить, чтобы в кругах этих

организаций не происходило ничего такого, что могло бы нарушить святость религии и

сионизма. Особенно же строго надо соблюдать святость субботы». Эта резолюция

явится, несомненно, «камнем преткновения» и «отвесом разделения» для Герцля и его

последователей.

На конгрессе было провозглашено: «Сионисты признают религиозный вопрос

неприкосновенным. Будем терпимы друг к другу и вместе трудиться над достижением

общих целей, помимо религиозных. Поднявшимся ветром перелистывается наша старая

Библия. Мы пробегаем страницы прошлого и убеждаемся, что немного лишь спасено

для настоящего. Мы должны точно установить, что мы понимаем под еврейской

культурой».

«Эпикурес» Моцкин протестует против компромиссов с раввинами. Пытаются

придать ортодоксальный характер движению; если добьются этого, - от сионизма

отпадают лучшие его силы, те силы, от которых только и можно ждать возрождения

еврейской национальности.

«Миснагд» Кан предлагает резолюцию: «Конгресс возлагает на каждого сиониста

и каждый сионистский кружок обязанность содействовать духовному подъему

иудейского народа в религиозном, нравственном и в отношении национального

чувства».

«Эпикурес» Моцкин протестует против внесения в резолюцию слова «в

религиозном отношении». Герцль объясняет, что устранение из резолюции упомянутых

слов ничего враждебного в отношении к религии не заключало бы. Один из делегатов-

миснагдов, «крайне возбужденный», кричит: «Зачем же мы ехали в Лондон?»

В Талмуде повествуется, что некогда в Вавилоне у одного премудрого равви

столько было учеников, столько учеников, что когда после занятий они выходили во

двор и вытряхивали свои халаты, над Вавилоном поднимался столб пыли, и в Ие-

русалиме, заметив этот столб, говорили: «Вот ученики мудрого рабби кончили учиться

и вытряхивать свои халаты!» Надо думать, что над конгрессом в Лондоне стоял столб

пыли, когда «эпикуресы» шли стеной на «миснагдов» и подавали весть о великом

событии по сю сторону Ла-Манша. Неизвестно, впрочем, точно, в каком отношении

стоят сионисты к франкмасонам и делу Дрейфуса. Во всяком случае, они «стоят в оп-

позиции» ко всем существующим иудейским учреждениям Западной Европы - к

Alliance Israelite, к лондонскому «Anglo-jewish-association» и к иудейскому

колонизационному обществу. Последнее само относится враждебно к сионизму и к ко-

лонизации иудеями исключительно Палестины.

«"Альянс" выродился, - говорят сионисты, - он был основан известными лицами

во имя определенных идей. Эти идеи отжили свой век, а во главе «Альянса» все еще

стоят одни и те же 36 членов центрального комитета. Но эти лица состарились, и скоро, пожалуй, их вовсе не станет. Сионисты являются преемниками нравственного

достояния Альянса. Элемент культурный - сионизм - создал нечто великое. Дух

возрождения лучом света собрал братьев со всех сторон. Из этих разбросанных частей

мы стараемся здесь создать целое -еврейскую нацию».

Однако сама еврейская нация далека еще от поголовного увлечения сионизмом.

Едва ли не миф и те 100 тыс. русских сионистов, которые насчитаны в отчете

«исполнительного комитета» конгресса.

Стремлением к Сиону, воспоминанием о Сионе, рыданием над погибшим Сионом

всегда жило еврейство. Самоновейшая форма сионизма далеко не удовлетворяет эти

массы. И в еврейской литературе есть ярые противники «герцлизма». Таков некий

Ашер Гинцберг (Ахад Гаам), ведущий ожесточенную войну с Герцлем, Нордау и со

всеми их сподвижниками. Он выступил в еврейской публицистике еще задолго до

Герцля. Стремление еврейства к «возрождению в исторической стране еврейской

нации» называлось тогда «палестинофильством», и ее практическим проявлением была

колонизация Палестины евреями. Первый турецкий запрет приостановил это движение

и сделал почти невозможным основание новых колоний. А старые попали под

покровительство барона Ротшильда, «администраторы которого превратили

колонистов в зависимых от баронских субсидий виноградарей». Засим настал полный

застой и апатия. Ашер Гинцберг объясняет это тем, что пропагандисты палестинской

идеи всегда старались основать любовь к Сиону на расчетах, имевших целью доказать,

что можно делать хорошие «дела» в Палестине, так как виноградники дают прекрасные

доходы, следовательно, выгодно быть сионистом: будучи сионистом, ты делаешь

хороший «гешефт»! Так было и позднее, в 1890 году, после того как первый турецкий

запрет был снят и Одесский комитет был открыт с разрешения русского правительства.

Еврейский голодный люд из всех концов России хлынул потоками в Палестину, и

улицы Яффы были наводнены маклерами и гешефтмахерами, которые думали

нажиться на счет «идеи». Спрашивается: каким «гешефтом» из-под полы поманили

теперь еврейство гг. Герцль и Нордау? Можно думать, что стремление немцев на

Восток через Босфор в Малую Азию подняло надежды у евреев. Они тоже двинулись

на Восток, опорный пункт избрав в старой Палестине. Концессия, поставки, некие

культуртрегерские предприятия по всему Востоку потребуют разного юркого народа -

маклеров, посредников, комиссионеров, факторов. Вот еврейство и побежало под

флагом сионизма к злачному восточному гешефту!

Глава 20

Секта терапевтов

Филон описывает терапевтов, - что все они были люди не простого

происхождения и приветливого нрава. Освободившись от всяких житейских забот, они

покидают братьев, жен и детей и убегают далеко от своего отечества и населенных

мест. Они устраиваются вне городов, в садах или уединенных местах, не вследствие

мизатропии, но чтобы избегнуть соблазнов человеческого общества. У них нет рабов,

так как они считают рабство противным естественному праву: «Природа, - говорят они,

- всех нас создала свободными; несправедливость и алчность некоторых людей

установили неравенство, источник всех бед, и согнули более слабых под игом

сильнейших».

«Такие мудрецы существовали во многие местах, - говорит Филон, - больше всего

они встречаются в Египте, преимущественно в окрестностях Александрии». Терапевты

якобы устраивали съезды, - обитель эта находилась на очень благоприятном месте, на

берегу озера Мариа, на небольшом холме, удачно избранном как по безопасности, так и

по чистоте воздуха.

По описанию Филона, жилища терапевтов не были ни монастырями, наподобие

западных, ни рядом смежных хижин; но это были просто убежища нищенствующих