Даша - Mett Kheyg Vlyubitsya v zhizn

это. Просто зайди в магазин. Это обычный магазин. Ты ходил туда

самостоятельно с десяти лет. Одна нога вперед другой, плечи назад. Дыши.

Тогда мое сердце начинало бешено колотиться.

– Не обращай внимания.

– Но послушай: бумбумбумбумбум.

– Не обращай внимания.

– Но послушай, послушай, просто послушай, черт возьми.

И далее в таком духе.

В голове всплывали сцены из еще не снятого фильма ужасов. У меня возникло

ощущение покалывания в области затылка, которое затем распространилось на весь

мозг. Онемели руки и ноги. Невыносимая тревога породила чувство физической

пустоты. Я чувствовал себя призраком. Мне стало тяжело дышать. Воздух показался

разреженным, и требовалась колоссальная концентрация, только чтобы продолжать

дышать.

– Просто иди в магазин, продолжай путь, дойди до туда.

Я зашел в магазин.

Кстати, в магазинах у меня всегда начиналась самая сильная паника, вне

зависимости от того, был я с Андреа или без. В супермаркете меня охватывала

жуткая тревога. Я никогда не понимал, что служило этому причиной.

Освещение?

Геометрические линии проходов?

Камеры наблюдения?

Может быть, это бренды призывали к вниманию? Возможно, когда ты находишься

на одной волне с окружающим пространством, их призывы долетают до тебя?

Создавалось впечатление смертельного удара, нанесенного «Юнилевером»[15]. Хотя

это был просто Londis, который и гипермаркетом нельзя назвать. Через открытую

дверь можно было увидеть улицу, она примыкала к той, на которой стоял дом моих

родителей, где находилась Андреа. Для меня эта девушка была всем. Если бы я

побежал, то, возможно, оказался бы дома уже через минуту с небольшим.

Я старался сконцентрироваться. Шоколадное печенье. Тяжело. Кукурузные хлопья.

Очень тяжело. Хрустящие ореховые батончики. Сухие завтраки. Медовый монстр на

упаковке никогда раньше не казался мне таким ужасным. Зачем же я пришел сюда,

если не готов доказать что-то самому себе?

– Это безумие. Самый безумный поступок из всех, что я когда-либо совершал.

– Это просто магазин.

– Это обычный магазин, в который ты уже самостоятельно ходил раз пятьсот.

Схватись за что-нибудь. Но за что? Схватиться не за что. Все слишком

скользкое. Жизнь так невыносимо тяжела. Всегда нужно выполнять миллион дел

одновременно. Во мне живет тысяча разных людей, и все они разбегаются в

разные стороны.

До того момента, пока я сам не столкнулся с психическим заболеванием, его

физический аспект мне был неведом. Оказывается, даже то, что происходит в голове,

34

сопровождается ощущениями. В мозге я чувствовал покалывание, трепетание,

пульсацию. Все это, казалось, происходило в затылочной доле, но и в лобной доле

тоже было нечто похожее на неприятный белый шум. Если вы будете думать

слишком много, то, возможно, ощутите то же самое.

«Но одно мгновение может вобрать в себя сонм страстей, равно как на небольшом

пространстве может поместиться толпа», – писал Флобер.

– Убирайся из этого магазина. Это уже слишком. Ты больше не выдержишь. Твой

мозг взорвется.

– Мозг не может взорваться. Мы живем не в фильме Дэвида Кроненберга [16].

– Может, я могу снова упасть. Вдруг после падения, произошедшего на Ибице, я

приземлился лишь на полпути. Возможно, настоящая преисподняя находится еще

ниже, я и направляюсь туда. Вдруг я, как тот контуженый солдат из

стихотворения, истекающий кровью, стонущий и потерянный, не смогу даже

убить себя. Я боялся, что пребывание в этом магазине отправит меня прямиком

в ад.

За прилавком стояла девушка. Я до сих пор помню ее. Она была примерно моего

возраста. Возможно, мы ходили в одну школу, но утверждать не могу. У этой полной

девушки были крашеные рыжие волосы и бледная кожа. Она читала журнал о

знаменитостях и выглядела абсолютно спокойной. Мне хотелось убежать. Как же я

мечтал в тот момент быть ею. Понимаю, это звучит глупо. В принципе, вся эта

ситуация выглядит таковой.

Индиана Джонс и храм Мармита.

Я нашел мармит. Я схватил его, в то время как в моей голове звучал старый рэп

Эрика Би и Ракима[17]: «Я скульптура, рожденная со структурой…» Я был

скульптурой без структуры. Бесструктурной скульптурой, которой все еще нужно

было найти молоко. Ряды бутылок молока в холодильнике могут быть самой

пугающей и неестественной вещью на свете. Родители любили молоко средней

жирности, но в тот день в магазине оно было лишь в пол-литровых бутылках, а не в

литровых, как они обычно покупали. Я взял две пол-литровые бутылки и понес их

вместе с мармитом на кассу.

– Бумбумбумбумбум.

Девушка, которой я мечтал быть, расторопностью не отличалась. Думаю, она была

самым медлительным работником в мире. Вероятно, такие, как она, побуждали

владельцев магазинов переходить на кассы самообслуживания. И хотя я хотел быть

ею, я ненавидел ее медлительность.

«Скорей же, – подумал я. – Ты вообще понимаешь, что делаешь?»

Мне хотелось начать жить заново с ее скоростью. Тогда бы я не чувствовал себя так

ужасно. Мне нужно было замедлиться.

«Пакет нужен?»

Мне, конечно, нужен был пакет, но я не мог больше ждать. Стоять неподвижно было

очень тяжело. Когда каждая клетка тела охвачена паникой, ходить всегда легче, чем

стоять.

Что-то наполнило мой мозг. Я закрыл глаза и увидел веселых карликовых демонов,

которые смеялись надо мной, словно мое сумасшествие было представлением на

карнавале.

«Нет, не нужен. Я живу за углом».

35

Я дал ей пятифунтовую купюру.

«Оставьте сдачу», – сказал я.

И тут она поняла, что я был несколько странным. Выйдя из магазина, я снова

очутился на открытом пространстве. Я шагал настолько быстро, насколько это было

возможно (если бы я сорвался на бег, то можно было бы сразу признать свое

поражение), чувствуя себя рыбой на палубе, которой отчаянно требовалась вода.

«Все хорошо, все хорошо, все хорошо…»

Я повернул за угол, неистово молясь о том, чтобы не встретить знакомых на

Веллингтон-роуд. На улице никого не было. Я хотел видеть только пустоту и частные

дома позднего викторианского стиля, стоящие рядами друг напротив друга.

Когда я позвонил в дверь дома своих родителей, мне открыла Андреа. Очутившись

наконец внутри, я не испытал никакого чувства облегчения. Мой разум немедленно

подсказал мне, что облегчение от успешного похода в ближайший магазин

свидетельствовало о моей слабости, а вовсе не о силе духа.