Даша - Mett Kheyg Vlyubitsya v zhizn

воздухе висела угроза. Все вокруг, даже мебель в общежитии, выглядело, как

секретное оружие в невидимой войне против меня. Чтение «Дракулы» для курса по

готической литературе мне не помогало. («Я полон сомнений, страхов; на ум мне

приходят странные вещи, в которых я не посмею признаться и себе самому».)

– Ты всегда можешь притвориться, что болен, – посоветовала мне моя новая

девушка и будущая жена Андреа.

– Нет, не могу. За это поставят оценку. Оценку!

– Боже, Мэтт, успокойся. Ты преувеличиваешь важность этого события.

После этого разговора я пошел в аптеку, купил успокоительное и проглотил столько

таблеток из 24-х, сколько смог. (Думаю, около 16-ти. На вкус они были похожи на

траву и мел.) Я ждал обещанного успокоения.

Но я не успокоился. Вместо этого я зачесался, и на теле выступила сыпь.

Сыпь покрыла руки и шею. Мерзкие красные пятна. Кожа не только чесалась, но и

горела. Семинар должен был начаться в 14.15. Может, сыпь была реакцией на стресс.

Вероятно, мне нужно было что-то другое, чтобы успокоиться, тогда я пошел в бар и

заказал там кружку светлого пива и две рюмки водки с лаймом, выкурил сигарету.

За 10 минут до назначенного начала презентации я сидел в туалете исторического

факультета и пялился на свастику, которую какой-то идиот нарисовал на блестящей

двери из светлого дерева.

Первая полноценная паническая атака в моей жизни не могла сравниться с теми,

которые я испытал на Ибице и позднее в доме моих родителей.

Сыпь на шее усилилась, а я оставался в туалете, безмолвно изучая себя в зеркале.

В этот момент я почувствовал власть над временем. Мне показалось, что я могу его

остановить.

«Стоп», – прошептал я. Но время не остановилось. Оно не остановится, даже если

вежливо попросить его об этом.

Затем у меня все получилось – я показал презентацию. Я заикался, и голос мой

дрожал, как осенний лист. Пару раз я перепутал слайды и не смог сказать ничего

помимо того, что было аккуратнейшим образом написано мной на листочках.

Одногруппники не смеялись над моей сыпью. Они просто выглядели так, словно им

крайне некомфортно.

62

Показав половину презентации, я словно начал отделяться от самого себя,

почувствовав дереализацию. Нить, которая связывала меня с самим собой,

оборвалась, и я полетел вверх, словно гелиевый шар. Думаю, это довольно типичное

ощущение для тех, кто сталкивался с дереализацией. Я был там, но не просто в себе,

а над собой, сбоку от себя и везде в аудитории одновременно. Слушая свой доклад, я

словно смотрел на себя с ощущением настолько сильной неуверенности в себе, что

мне хотелось навсегда отделиться от своего тела.

Паниковать без причины – это безумие. Паниковать по какому-либо поводу – это

нормально.

Думаю, это была паническая атака.

Первая полноценная паническая атака в моей жизни, хотя по интенсивности она и

сравниться не могла с теми, которые я испытал на Ибице и позднее в доме моих

родителей.

Именно она должна была стать предупреждающим знаком, но этого не произошло,

потому что у меня была причина для паники. Согласен, причина не слишком

серьезная, но в своей голове я воспринимал ее как весомую. Если вы впадаете в

панику по определенной причине (за вами гонится лев, дверь лифта не открывается,

вы не знаете, как пишется сложное слово), то это не паническая атака, а вполне

логичная реакция на опасную ситуацию.

Паниковать без причины – это безумие. Паниковать по какому-либо поводу – это

нормально.

В том случае у меня причина была.

Однако человеку всегда сложно разглядеть будущее в настоящем, даже когда оно

стоит перед нами.

Большая «Т»

Тревожность можно считать спутником депрессии. Она присутствует у половины

депрессивных людей. Иногда тревожность провоцирует развитие депрессии. Бывает,

депрессия провоцирует тревожность. Случается, они просто сосуществуют, как

парочка из ночных кошмаров. Хотя, конечно, можно страдать только депрессией и,

наоборот, только тревожностью.

Тревожность и депрессия – интересное сочетание. Они во многом противоположны,

но если их объединить, ничего хорошего не получится.

Наоборот. Тревожность, часто перерастающая в панику, а это уже кошмар наяву.

Стиль жизни человека XXI века провоцирует скорее тревожность, чем депрессию. Ее

развитию способствует все, что нас окружает.

Смартфоны. Реклама. (Здесь мне на ум приходят слова писателя Дэвида Фостера

Уоллеса: «Она сделала то, что должна делать любая реклама: спровоцировала

тревогу, облегчить которую способна только покупка».) Подписчики в Twitter. Лайки

в Facebook, инстаграм. Огромный груз информации. Электронные письма, на

которые нужно ответить. Приложения. Война. Быстрый прогресс в технологиях.

Города. Перемены климата. Забитый людьми общественный транспорт. Статьи о

«мире после антибиотиков». Отретушированные модели на обложках.

Спровоцированная «Гуглом» ипохондрия. Бесконечность выбора. («Тревожность –

это головокружение от свободы», – писал Сёрен Кьеркегор.) Интернет-покупки.

Споры о пользе сливочного масла. Американские сериалы, которые мы должны

смотреть. Бестселлеры, которые мы должны читать. Поп-звезды, о которых мы не

слышали. Недостаток чего-либо, который нас постоянно заставляют чувствовать.

63

Моментальное удовлетворение потребностей. Все то, что постоянно нас отвлекает.

Все 24 часа в сутки обязательно чем-то заполнены.

Тревожность и депрессия – интересное сочетание. Они во многом противоположны,

но если их объединить, ничего хорошего не получится.

Если вы хотите быть все время «на волне», вероятно, тревожности не избежать, но

нужно научиться различать тревожность и Тревожность. Я, например, всегда из-за

чего-то беспокоился.

В детстве я много волновался из-за смерти. Гораздо больше, чем нормальные дети.

В 10-летнем возрасте я часто залезал в кровать к родителям и просил разрешить

поспать с ними, потому что я боялся проснуться в одиночестве и обнаружить, что

потерял слух или зрение. Также я боялся знакомиться с новыми людьми, в

воскресенье вечером у меня болел живот, потому что я волновался из-за утра

понедельника, а в 14 лет я даже заплакал, потому что решил, что музыка уже не так

хороша, как в моем детстве. Я был очень чувствительным ребенком, как вы уже

наверняка заметили.

В детстве я много волновался из-за смерти. Гораздо больше, чем нормальные дети.

Однако истинная тревожность, как и генерализированное тревожное расстройство в

паре с паническим расстройством, которые обнаружили у меня позднее, может быть