Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

Его детище являет собой идеальное воплощение архитектурного принципа: секрет

удачного здания кроется в осведомленном клиенте. Жаль, что у меня на родине

этим правилом зачастую пренебрегают. Дев в точности знал, как сделать работу в

больнице максимально эффективной.

У входа стоят охранники в форме и военных фуражках. Когда я захожу, они

встают по стойке «смирно».

– Доброе утро, сэр! – говорят они, отточенным движением отдавая мне честь.

Регистратор в элегантном синем сари дарит мне улыбку, складывая ладони в

почтительном приветствии:

– Намасте, мистер Марш!

Когда я приходил по утрам в лондонскую больницу, меня встречали совсем по-

другому.

В Непале прочно укоренилась кастовая система. Ритуальное сжигание вдов и

рабство здесь отменили только в 1924 году. Дискриминация по кастовому

признаку официально преследуется по закону, но касты по-прежнему играют

важнейшую роль в жизни народа. До середины прошлого века Непал был

полностью закрыт для чужаков. Здесь сохранялся феодализм с абсолютной

монархией, король считался живым воплощением бога Вишну. Монархический

строй был свергнут в 2001 году, когда наследный принц наставил на собственных

родителей автомат и убил их, а заодно и нескольких других членов королевской

семьи. Потом ему выстрелили в голову – нет однозначного мнения относительно

того, сделал ли он это сам или же кто-то другой. Дев оперировал его, выполнив

декомпрессивную трепанацию черепа, но – полагаю, к всеобщему облегчению –

спасти ему жизнь так и не удалось. В Непале проживает порядка сотни этнических

групп, у многих из которых свой язык и свои касты. Это нация иммигрантов: с

севера сюда пришли монголы, с юга – индийцы; отдельные группы жили

преимущественно в изолированных горных долинах. В здешнем обществе до сих

пор процветает неравенство и господствует многоступенчатая иерархия, правда, к

иностранцам почти все относятся с подчеркнутым уважением, которое граничит с

раболепием. В Непале – лишенном выхода к морю, зажатом между Китаем и

Индией (один из королей метко назвал его «ямсом между двумя камнями»); в

стране с большим этническим разнообразием и выраженной социальной

иерархией; в стране, доведенной до крайней нищеты и жестоко пострадавшей от

недавнего землетрясения; в стране, испытывающей слишком сильную

зависимость от иностранных гуманитарных миссий, – царит бедлам.

Политическая жизнь Непала построена на взяточничестве и кумовстве.

Правящую элиту мало заботит служба на благо народа, которую мы у себя, на

Западе, привыкли воспринимать как должное. Города увешаны объявлениями о

курсах иностранных языков с обещанием трудоустройства за границей.

Большинство непальцев мечтают отсюда уехать. И тем не менее чужаку

практически невозможно устоять перед чарующей магией этой земли и обаянием

живущего на ней народа, очень сложно их не полюбить.

И кстати, можно ли влюбиться в страну, в ее народ? Раньше мне казалось, что

любовь возможна только между двумя людьми, но, проведя в Непале первые

несколько недель, я начал испытывать к нему такие же чувства, что возникали у

меня к женщинам, которых я любил на протяжении жизни, – в общей сложности

их было семь. Однако я прекрасно отдавал себе отчет в том, что мои чувства к

Непалу не навсегда останутся такими же яркими и сильными, ведь то же самое

происходило и с моей влюбленностью в женщин (чаще всего безответной). К тому

же здесь я вел сибаритскую жизнь, мне во всем прислуживали – и это в одной из

беднейших стран на планете, так что некоторые, наверное, отнесутся к моим

чувствам с презрением. «Но, – убеждал я себя, – по крайней мере я пытаюсь

принести хоть какую-то пользу. Не столько как действующий хирург, сколько как

наставник для местных молодых врачей».

Однажды утром местные врачи сказали, что хотят, чтобы я остался здесь навсегда.

Мне было очень приятно это услышать. Но, конечно же, разочарование – или, во

всяком случае, более реалистичный взгляд на Непал и осознание его серьезных,

трудноразрешимых проблем – не заставило себя долго ждать. Бывали дни, когда я

падал духом, а также длительные периоды бездействия. Временами я погружался

в уныние. У меня возникало чувство, будто я живу в добровольной ссылке.

Частенько накатывало желание вернуться домой, к родным и друзьям, и я

недоумевал, почему вообще решился их всех оставить. Я думал о том, что в

молодости работа была для меня на первом месте – важнее жены и детей, и вот

теперь история повторилась. Однако непередаваемое удовольствие, которое я

ощущал каждый раз, когда подходил к больнице в лучах рассветного солнца,

никогда не покидало меня.

Я поднимаюсь на третий этаж, прохожу мимо запертых апартаментов с надписью

«VVIP» на двери – они здесь на случай, если в больницу попадет президент или

премьер-министр, – и направляюсь в библиотеку. Окна в ней высокие, и ясным

утром можно увидеть сияющую белизной заснеженную вершину горы Ганеш,

которая своим видом напоминает сломанный зуб, растущий прямо из зеленых

холмов национального парка Шивапури, что к северу от города. В парке

разместилась военная база, а раньше был туберкулезный санаторий.

Поговаривают, что во время недавней гражданской войны людей забирали на

базу и пытали и что многие пропали без вести, однако власти категорически это

отрицают. Непал еще до конца не оправился после ужасов гражданской войны, в

ходе которой обе участвовавшие стороны не скупились на зверства. Я

присаживаюсь, чтобы дождаться, когда придут младшие врачи.

Они появляются один за другим – хотя я привык, что обычно усердные

ординаторы приходят раньше меня. Непальцы не самые пунктуальные люди на

свете. Из десяти врачей пришло не более половины.

– Доброе утро, господа, – говорит Салима, дежурный врач.

В своем коротком белом халате она стоит перед белой доской, на которой висит

написанный от руки список принятых и выписанных пациентов. Салима слегка

нервничает, поскольку знает, что сейчас я начну расспрашивать ее о новых

пациентах. В ее лице просматривается нечто восточноазиатское, при этом за

большими очками скрываются огромные карие глаза. Через несколько дней мы с

ней увидимся на одной из больничных вечеринок, где все танцуют исключительно

под народную музыку. Почти все непальцы – как женщины, так и мужчины, –

весьма привлекательны внешне: в них удачно сочетаются индийские,

монгольские и китайские черты. В последние тридцать лет из-за резкого

снижения младенческой смертности в стране наблюдается демографический