Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

Генри Марш

Призвание. О выборе, долге и

нейрохирургии

Henry Marsh

Admissions: Life as a Brain Surgeon

Copyright © 2017 by Henry Marsh. All rights reserved.

© Иван Чорный, перевод на русский язык, 2017

© Оформление. ООО «Издательство „Э“», 2017

Фото на обложке © Tom Pilston/Panos

«Сенсационно… Марш ворчлив, непреклонен, бесстрастен, любит соревноваться,

частенько высокомерен и неизменно любопытен. В этой книге он в очередной раз

радует нас своей прямотой».

The Sunday Times

«Великолепно… Книга воздает хвалу хирургии и науке о жизни. Мне не хотелось,

чтобы она кончалась. Генри Марш – один из выдающихся современных авторов

книг о медицине, чей талант рассказчика переносит нас прямо на место событий.

Хронометраж книги бесподобен… Построенные им предложения – словно работа

искусного ремесленника, выполненная с той же любовью, которую он питает к

хирургии и столярному делу».

Джессами Калкин, Daily Telegraph

«Для хирурга Марш на удивление эмоциональный человек, который тут же

вызывает симпатию читателя. Рассказ о нравственном и психологическом

становлении молодого Марша, проходящий через всю книгу, сам по себе достоин

огромного внимания. Кроме того, он прекрасный писатель и рассказчик, а также

внимательный наблюдатель».

Тим Адамс, Observer

«Книга „Не навреди“ откровенная и нежная, стала одним из самых выдающихся

произведений, написанных врачом… Следующая книга тоже не разочаровала.

Свободомыслящий врач снова с нами – еще более вспыльчивый и резкий. Он

снова рассказывает волнующие истории об опасных операциях на пока еще не

завоеванном рубеже медицины, переплетающиеся с его собственными

воспоминаниями. Марш великолепен – мастер черного как смола бесстрастного

юмора».

Мелани Рейд, The Times

«В своей превосходной книге Генри Марш делится с нами удивительнейшими

фактами, о которых он узнал за сорок лет работы нейрохирургом. Его

глубочайшая человечность непременно тронет любого читателя».

Good Housekeeping

«Увлекательная книга, от которой невозможно оторваться… Это

воодушевляющее, а порой даже будоражащее чтиво, позволяющее одним глазком

взглянуть на мир, попасть в который не хочется никому».

The Arts Desk

«По-настоящему экстраординарный рассказ. За откровенностью и прагматизмом

Генри Марша скрывается удивительная жизнь крайне любознательного человека,

напрямую контактирующего с самым сложным органом в известной нам

Вселенной. Я часто задумывался о том, как устроен мой собственный мозг, как

работают отдельные его составляющие. Я задумывался о микроскопических

волокнах желеобразного вещества, определяющего мою сущность. И вот передо

мной человек, который видел все это воочию, трогал эту материю, приводил ее в

порядок – и все равно не знает разгадки. Велик соблазн попытаться отыскать

магию в этой тайне, однако книга прославляет в первую очередь величие

человеческого мозга».

Крис Пэкхем

Посвящается Уильяму, Саре, Катарине и Айрис

Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.

Франсуа де Ларошфуко

Нужно, чтобы сапоги были всегда на тебе, нужно, насколько это зависит от нас,

быть постоянно готовыми к походу…

Мишель де Монтень

Медицина – наука о неуверенности и искусство вероятности…

Уильям Ослер

Предисловие

Я люблю шутить, что самое мое драгоценное имущество, которое я ставлю

превыше всех своих инструментов, книг, картин и фамильного антиквариата, –

это набор для самоубийства, который я прячу дома. Он состоит из нескольких

препаратов, накопившихся у меня за годы работы. Не уверен, правда,

подействуют ли они сейчас: срок годности на упаковках не указан. Было бы

неловко очнуться в реанимации после неудавшейся попытки суицида или в

приемном покое больницы прямо в процессе промывания желудка. К людям,

пытавшимся покончить с собой, больничный персонал частенько относится с

презрением и снисхождением – как к тем, кому не повезло ни в жизни, ни в

смерти; как к тем, кто сам виноват в собственном несчастье.

Работая младшим врачом, еще до начала моей карьеры нейрохирурга, я

столкнулся с юной девушкой, которую удалось откачать после передозировки

барбитуратами. Она хотела свести счеты с жизнью из-за неудачной любви, но

подруга нашла ее, уже бессознательную, и привезла в больницу, где девушку

поместили в реанимацию и сутки держали на аппарате искусственной вентиляции

легких. После этого ее перевели в отделение, в котором я работал интерном –

самым младшим в иерархии больничных врачей. Я видел, как она приходит в себя

– сперва удивленная и озадаченная тем, что по-прежнему жива, а затем не совсем

уверенная в том, что ей вообще стоило возвращаться в царство живых. Помню,

как сидел на краю ее кровати и разговаривал с ней. Она была очень худой –

очевидно, из-за анорексии. У нее были короткие, покрашенные в темно-красный

цвет волосы, которые спутались и растрепались за сутки в коме. Она сидела,

положив подбородок на прижатые к груди колени. Держалась она довольно

спокойно: возможно, по-прежнему давала о себе знать передозировка, а может,

девушка воспринимала больницу как лимб – место между адом и раем, где ей

предоставили небольшую передышку от несчастий. За те пару дней, что она

провела в палате, мы, можно сказать, подружились, а потом ее перевели в

психиатрическое отделение. Кстати, выяснилось, что у нас имелись общие

знакомые по Оксфорду, но я совершенно не в курсе, как сложилась ее дальнейшая

судьба.

Должен признаться, что не уверен, воспользуюсь ли я препаратами из набора для

самоубийства, если – а это может произойти уже в ближайшем будущем –

столкнусь с первыми симптомами деменции или если у меня обнаружат

неизлечимое заболевание вроде злокачественных опухолей мозга, с которыми я

так хорошо познакомился за годы работы нейрохирургом. Когда ты здоров и

чувствуешь себя хорошо, совсем не сложно лелеять мечту о том, что через много

лет умрешь с достоинством, уйдя из жизни по собственной воле, ведь смерть

кажется такой далекой. Если я не умру мгновенно (например, от инсульта или

инфаркта либо после падения с велосипеда), то даже предположить не могу, что

почувствую, узнав, что моя жизнь подходит к концу – к концу, который может

оказаться весьма горьким и унизительным. Я врач и не могу тешить себя

иллюзиями. Вместе с тем я нисколько не удивлюсь, если вдруг начну отчаянно