Глубина

Гордей остановился. И постарался определить, где теперь враг. Малейший шорох заставлял его вздрагивать и всем телом разворачиваться в сторону, откуда могло последовать нападение. Предстояло биться с крупной собакой, но как?! Наверное, главное не позволить ей вцепиться себе в горло. Гордей стащил с себя ветровку и намотал на правую руку. Теперь он готов…

Внезапно невдалеке как будто послышался гул автомобильного мотора. Гордей закрутил головой, стараясь определить, откуда доносится спасительный звук. Одновременно слева от себя совсем близко обострившийся слух парня уловил шелест подкрадывающегося хищника. Он тут же метнулся в противоположную сторону. Гонка возобновилась. Но теперь перед Мазаевым вновь забрезжила надежда. В густой чаще он, кажется, выбрал верное направление, так как звук машины нарастал. На слух до неё что-то около километра. Надо лишь продержаться!

Гордей напрягал все свои силы, но начинал задыхаться. Собака же наседала. И местность как назло перешла в довольно крутой подъём. Скоро дышать стало совсем тяжко, сердце от напряжения готово было выскочить из груди. «Брошу курить к чёртовой матери, лишь бы пронесло!» - пообещал себе Мазаев. И услышал страшный рык за спиной – зверь уже предвкушал расправу. Добравшись в изнеможении до следующего крупного дерева, Гордей ухватился за него и оглянулся. Гадская тварь большими задорными скачками мчалась к нему. Мазаев бросил полный отчаяния взгляд в противоположном направлении. Внезапно за деревьями замелькало что-то яркое, сине-жёлтое. Отсюда грунтовая дорога едва угадывалась. Но она была уже совсем близко, буквально рукой подать! В отчаянии Гордей набрал полые лёгкие воздуха и закричал водителю милицейского «козлика»…

…Участковый милиционер Егор Федорович Чебутнов недоверчиво слушал взволнованный рассказ знакомого парня. Никакой жуткой собаки он не заметил. Зато потрёпанный вид туриста, его лихорадочно горящие глаза внушали участковому определённые подозрения. Пожилой инспектор даже слегка наклонился к Мазаеву и втянул ноздрями воздух: не тянет ли от студента перегаром. Нет, на пьяного он не похож.

- Что же вы ко мне не пришли?! Самодеятельность ведь до добра не доводит – пожурил старший лейтенант.

- Вначале сам хотел проверить – оправдывался Гордей.

Чебутнов снова озадаченно оглядел перепачканную в земле, местами рваную одежду студента, покачал головой.

- Так говорите, эта собака напала на вас у того дома?

- Да! И хорошо, что я вас встретил, товарищ инспектор. Только поедемте туда немедленно.

Но грузный мужчина в форменной рубашке явно не спешил. Торопливость вообще, похоже, была ему не свойственна. Ветеран снял фуражку, в раздумье провёл рукой по короткому ёжику волос; с озабоченным видом посмотрел на ведущую в посёлок дорогу. Только теперь Гордей обратил внимание, что на милиционере вместо форменных сапог или хотя бы ботинок уютные домашние тапочки: когда начальство далеко, а ноги уже немолодые, то можно себе позволить удобную неслужебную обувь.

- Не могу, – наконец, произнёс участковый в ответ на просьбу Гордея. - У меня в КПЗ двое сидят. Я как на рассвете уехал, так ещё их не кормил. Они хоть и задержанные, но всё же люди. И заметьте: обладают всеми правами советских граждан.

Участковый вернулся за руль. Он убрал с сиденья рядом с собой юмористический журнал «Крокодил», после чего приглашающе похлопал по нему:

- Так что не будем пороть горячку. Поехали-ка лучше домой. Тем более что по закону у меня нет пока никаких оснований для проведения обыска. Вот если появятся, - тогда другое дело.

- В том доме человека держат – насильно! – пошёл ва-банк Мазаев.

- Какого человека? – удивился участковый.

- Кого именно там держат, - этого я вам сказать не могу. И всё же прошу вас провести проверку моего сигнала! Считайте, инспектор, это официальным обращением.

Участковому ничего не оставалось, как развернуть машину.

Милицейский «козлик» остановился возле высоких ворот, приехавшие на нём мужчины выбрались из машины. Милиционер стал барабанить кулаком по обитому железом дереву, чтобы им открыли.

Наконец, лязгнул отодвигаемый тяжёлый засов, скрипнули тяжёлые створки ворот, и в образовавшемся проёме появилась безобразная фигура инвалида-горбуна. Участковый козырнул ему и сообщил, что хотел бы осмотреть дом. При этом милиционер откровенно признался, что необходимого в таких случаях ордера у него с собой нет.

- Но вот от гражданина, – милиционер вопросительно взглянул на своего молодого спутника, - сигнальчик поступил.

- Заходите, чего уж, - пробурчал горбун, шире распахивая ворота и отступая в сторону…

Участковый шёл первым, как представитель власти, Мазаев за ним. Во дворе милиционер зорко осмотрелся и шепнул парню:

- Теперь гляди в оба, чтобы ничего не упустить. Но если заметишь что - не кричи, а незаметно дай мне знать.

Но Гордея уже ожидало первое разочарование: то, что он в прошлый раз принял за яму для содержания пленников, оказалось ледником, предназначенным для хранения дичи или продуктов. На дне даже были видны куски льда.

Затем прошли в дом. Роскошь внутренней обстановки не слишком вязалась с в общем-то достаточно скромным видом и уединённостью дома. Жилище больше напоминало резиденцию какого-нибудь партийного начальника или крупного торгового работника, навроде руководителя треста столовых или директора крупной базы, «сидящего» на дефиците. На стенах охотничьи трофеи, под ногами шкуры животных и среднеазиатские ковры. Мебель в основном польская и югославская. Великолепная бытовая техника. Имелась даже такая роскошная вещь, как японская видеоприставка к телевизору. А рядом на полке целая коллекция видеокассет с фильмами. И каждая такая у спекулянтов стоит триста рублей!

Миновав несколько комнат, они остановились возле скрытого под половиком люка. По приказу милиционера горбун поднял тяжёлую крышку. Спустившись друг за другом по маленькой лестнице, они оказались в довольно обширном подвале. По стенам шли стеллажи с солениями и дубовые бочки. Но не души. Пахло сыростью и кислой капустой.

- Хозяйственный постройки тоже осматривать будете? - обратился почему-то к Мазаеву горбун. Он стоял прямо под раскрытым люком и проникающий сверху дневной свет освещал его уродливое лицо. Под его тяжёлым пронизывающим взглядом молодой человек чувствовал себя не в своей тарелке. Прежде он никогда не имел дело с такими людьми, и всё же старался держаться невозмутимо:

- Конечно будем, раз приехали!

- И чего тут искать? Маются дурью люди, - довольно громко пробормотал калека, первым выбравшись из подвала.

Осмотр примыкающих к дому строений тоже ничего не дал. Однако у Гордея ещё оставалось кое-что, чем оправдаться перед участковым и доказать, что они не зря сюда приехали. Они вышли за территорию усадьбы. И тут Мазаева ожидал последний, самый сильный удар: площадка для пикника, ещё недавно усеянная обрывками документов, имела абсолютно невинный вид. То есть, пустые бутылки и обглоданные кости никуда не делись, а вот зловещие улики в виде разбросанных на десятки метров вокруг полусгоревших фотографий и небрежно порванных писем странным образом исчезли. Ни одного клочка кругом! Будто так поразившая их с Агнией картина им просто померещилась! Во второй раз на этой поляне Мазаев испытал настоящее потрясение.