Наталья Долинина - Предисловие к Достоевскому

Иван Петрович ничем не может утешить девочку, кроме как сказать ей, что «это все неправда, что написано, — вы­думка». Но ведь для детского восприятия литература — все­гда правда, и литературные герои — всегда живые. Расстро­ившись и огорчившись судьбой Вареньки Доброселовой и Де­вушкина, Нелли одновременно и плачет, и жалеет... не героев книги, а самого Ивана Петровича.

«Наконец кончилась эта чувствительная сцена», — заклю­чает Достоевский. Выходит, ему нужно подчеркнуть, обра­тить внимание читателя на чувствительность сцены, когда Нелли и смеется, и плачет, и не может скрыть нежности к Ивану Петровичу.

Когда же после разговора с Нелли Иван Петрович на­правляется к Маслобоеву и сталкивается там с князем, ко­торый, увидев его, «как будто смешался», подозрения охва­тывают Ивана Петровича с новой силой.

Князь был явно недоволен этой встречей, торопился по своим делам, но подтвердил, что скоро сам явится к Ивану Петровичу.

Что же узнал Иван Петрович от Маслобоева? Таинствен­ную историю князя, которая происходила давно. Захмелев­ший Маслобоев сохраняет, однако, скрытность, и от этого рассказ его звучит еще более угрожающим и роковым. Все попытки Ивана Петровича узнать время и место действия, фамилии действующих лиц — Маслобоев старательно пре­секает. И было это «ровно девяносто девять лет тому назад и три месяца», и фамилия одного из действующих лиц — то Феферкухен, то Фрауенмильх, то, наконец, Брудершафт, и происходили события «в городе Санта-фе-де Богота, а может, и в Кракове, но вернее всего, что в фюрстентум Нассау...»

Нетрудно себе представить, с каким интересом выслушал Иван Петрович рассказ Маслобоева, о том, что князь в дав­ние годы соблазнил дочь какого-то богатого заводчика и увез ее с собой в Париж. «Старик же любил дочь без памяти, до того, что замуж ее отдавать не хотел... чудак какой-то, ан­гличанин...» — проговаривается Маслобоев.

«— Англичанин? Да где же все это происходило?» — вол­нуется Иван Петрович. Мы понимаем его волнение: англи­чанин был Смит. Но Маслобоев тут же отказывается от своих слов: «Я только так сказал: англичанин, для срав­нения...»

Несмотря на все оговорки Маслобоева, читателю, как и Ивану Петровичу, сразу представляется, что речь идет о судьбе матери Нелли. Иван Петрович ведь уже знает, что у ее матери был за границей добрый друг, который о ней заботился, а потом умер. Маслобоев тоже рассказывает, что следом за князем и увезенной им девушкой отправился ее поклонник — «идеальный человек, братец Шиллеру». Еще подробности, до сих пор незнакомые Ивану Петровичу: «де­вушка была чистая, благородная, возвышенная», но князь об­маном и уговорами убедил ее увезти какие-то документы от­ца. И снова Маслобоев проговаривается: когда в Париже князь бросил молодую женщину, «она родила дочь... то есть не дочь, а сына, именно сынишку, Володькой и окрестили».

В дальнейшем рассказе Маслобоев уже не путается и все время говорит о Володьке. Но может ли верить ему Иван Пет­рович, может ли не думать о девочке, которая ждет в его комнате? Между тем история осложняется тем, что у покину­той женщины осталось на руках формальное обязательство князя жениться.

«— Я подозреваю, что ты у него по этому делу хлопо­чешь, Маслобоев», — не выдерживает Иван Петрович. А Маслобоев и не думает скрывать: да, именно, князю ведь нужно узнать, действительно ли умерла и она, и обокраден­ный им старик, «и о птенце...» Хотя он переносит действие этой истории то в Мадрид, то в Краков, Иван Петрович уже не верит его хитростям: как бы ни было, Маслобоев не скрывает, что рассказывает именно о князе Валковском. Еще одно любопытно в его рассказе: Маслобоев с легким презре­нием говорит о поэтах, мечтателях, называет идеального по­клонника «братцем. Шиллеру» и снова вспоминает Шилле­ра, рассказывая о непрактичности молодой женщины и влюб­ленного в нее человека: «А она хоть и плюнула ему (кня­зю. — Н. Д.) в его подлое лицо, да ведь у ней Володька на руках остался: умри она, что с ним будет? Но об этом не рас- суждалось... Шиллера читали».

Маслобоев делает из всей этой истории прямой и точный вывод: «Вообще эдаким подлецам превосходно иметь дело с так называемыми возвышенными существами. Они так бла­городны, что их весьма легко обмануть, а во-вторых, они все­гда отделываются возвышенным и благородным презрением вместо практического применения к делу закона, если толь­ко можно его применить».

Речь идет о давней истории с участием князя Валковско- го, но читатель все время видит за этой давней историей дела сегодняшние: судьбу Наташи. Ведь и про нее с Иваном Пет­ровичем практичный человек мог сказать, что вместо «при­менения к делу закона» они «Шиллера читали».

Если в начале романа «Униженные и оскорбленные» Шил­лер напоминал о пьяном немецком ремесленнике, изобра­женном Гоголем, то теперь уже речь идет о немецком поэте- романтике, и Шиллер — великий поэт — символизирует возвышенное, благородное и... совершенно оторванное от практической жизни представление о человеческих отно­шениях.

Стремясь соблюсти свою профессиональную, сыщицкую честность, Маслобоев скрывает факты, сроки, имена; он по­вторяет одну только фразу: «...берегись ты этого князя. Это Иуда-предатель и даже хуже того». Услышав от Ивана Пет­ровича историю Наташи и тяжбы старика Ихменева с кня­зем, Маслобоев восторгается умом Наташи, которая «с пер­вого шага узнала, с кем имеет дело, и прервала все сноше­ния». У Маслобоева не возникает ни малейших сомнений в том, что «князь настоит на своем, и Алеша бросит ее»... Но с наибольшим жаром воспринимает Маслобоев рассказ о тяж­бе старика Ихменева: «Да кто у него по делу-то ходил, кто хлопотал? Небось сам! Э-эх! То-то все эти горячие и бла­городные! Никуда не годится народ! С князем не так надо было действовать. Я бы такого адвокатика достал Ихме- неву — э-эх!»

Да, Наташа поняла подлость и коварство князя Валков- ского, но бороться с ним она не умеет. Ей остается посту­пить так, как женщина, о которой рассказывает Маслобоев: плюнуть князю «в его подлое лицо». Не может, не умеет она защитить ни себя, ни своего ограбленного отца: сила на сто­роне князя, и мы скоро об этом узнаем. Униженные и оскорб­ленные не могут ничего изменить в окружающем их мире, где подлецы всегда торжествуют.

В произведениях Достоевского всегда поражает, как мно­го происходит в жизни героев за один только день. Вот и в этот день, описанный вслед за субботой, когда князь приез­жал к Наташе, в жизни Ивана Петровича произошло неве­роятно много событий: он весь день на ногах, бежит пешком из одного конца города в другой, и непонятно даже, как он всюду поспевает.