Наталья Долинина - Предисловие к Достоевскому

Н. Долинина

Предисловие к

До с то е в ском.у

Рисунки Н. Кошелькова

70803—146

Д Д/Ц01(03) 80 ^^—^ ©Издательство «Детская литература», 1980 г,

Читать книги Достоевского трудно. В них вроде бы все по­нятно и все увлекательно: читающего охватывает любопыт­ство — что же дальше? Судьба героев сразу, с первой страни­цы, становится важной, от книги не оторваться. Но все-таки читать трудно, даже мучительно. Вероятно, потому, что До­стоевский не боится заглядывать^в такие тайные уголки и уг­лы человеческой души, мимо которых проходил даже великий Толстой.

Или — нет. Пожалуй, лучше сказать иначе: в романах Толстого — жизнь, как она есть, каждодневная, с буднями и праздниками, с радостью и горем, с унынием и восторгом, с прозрениями и ожиданием чуда, потерями и находками. Чи­татель узнает в героях Толстого себя и радуется узнаванию, сопереживает героям, жалеет их, любит, иногда сердится на них, раскаивается в совершенных ими поступках, потому что и сам мог бы совершить те же ошибки.

Достоевский не пишет о жизни каждого дня. В его кни­гах герои раскрываются перед читателем в часы и дни таких событий, какие могут выпасть на долю одного человека один только раз в жизни, а могут и не выпасть никогда.

Герои Достоевского живут в особом измерении, нисколько не похожем на обычную жизнь обыкновенных людей. Они страдают так мучительно, что читать об этих страданиях боль­но. Они решают такие важные вопросы жизни и смерти, поль­зы и бесполезности человеческого существования, любви и долга, счастья и отчаяния, что нам, читателям, трудно пред­ставить себя на их месте. Все человеческие чувства доведены у героев Достоевского до высшего напряжения: любовь и страсть, муки ревности, доброта и ненависть, детская наив­ность и холодное коварство, бескорыстие и расчет, легкомыс­лие и тяжкая ответственность долга — все достигает высшего предела. Читая, мы проникаемся состраданием. Это очень нужное человеку понятие: СО-СТРАДАНИЕ. Да, мы страда­ем вместе с героями, и это обогащает наши души, как ни му­чительно читать Достоевского.

«Униженные и оскорбленные» — далеко не лучшее произ­ведение писателя. Это, в сущности, первый его большой ро­ман, написанный после большого перерыва. Почему же я решилась писать именно об этом произведении? По двум причинам. Во-первых, мне кажется, что начинать читать Достоевского, входить в мучительный, сложный и бесконеч­но увлекательный мир его героев лучше именно с этого рома^ на. Пожалуй, можно сказать: он более доступен. Во-вторых, на мой взгляд, в «Униженных и оскорбленных» автор как бы примеривается ко всем своим будущим творениям; это как бы черновик и «Преступления и наказания», и «Идиота», и «Подростка», и «Братьев Карамазовых», и даже «Бесов», Будущий зрелый Достоевский приоткрывается на страницах «Униженных и оскорбленных».

Он был одним из самых серьезных русских писателей, он ставил в своих книгах труднейшие философские проблемы. И в то же время Достоевский владел искусством увлекатель­ного чтения. В каждой его книге есть тайна, к раскрытию ко-* торой спешит читатель. Раскольников в «Преступлении и на­казании» уже в начале книги совершил преступление: убил и ограбил. Думающего читателя волнует состояние души героя, муки его совести, психологический спор Раскольникова со следователем Порфирием Петровичем, его любовь к Соне и трагическое возрождение героя. Но тот же думающий чита­тель не может не быть увлечен разрешением детективной исто­рии: найдут убийцу или нет? Сознается ли он сам? Как раз-» решится таинственная для всех остальных героев книги исто­рия убийства старухи-процентщицы?

Князь Мышкин в «Идиоте» покоряет нас с первых же страниц светом своей души, добром, правдой. Мы следим за его жизнью со страхом: этот человек так хорош, что не мо^ жет он быть благополучным, это понимает читатель. И в то же время следит за трагедией любви князя Мышкина к На­стасье Филипповне, предчувствует ее гибель и не может отор­ваться от острых поворотов сюжета книги.

Острые, почти детективные сюжеты — в «Подростке», «Бе­сах», «Братьях Карамазовых».

Это необыкновенное сочетание глубины и серьезности раз­решаемых автором проблем с увлекательным, таинственным, острым сюжетом пришло к Достоевскому не сразу. Чи­тая его первые повести, мы видим, как он по­степенно медленно учится быть Достоевским.

«Униженные и оскорбленные» — первая книга писателя, где он начинает нахо­дить свой неповторимый стиль философа, психолога и мас­тера увлекательного чтения.

ЧАСТЬ I

Город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный, Скука, холод и гранит...

Л. С. Пушкин

to

1. Как

начинаются книги

«Прошлого года, двадцать второго мар­та, вечером, со мной случилось престран­ное происшествие».

Так начинается роман «Униженные и ос­корбленные». На то, как начинаются кни­ги, всегда интересно обратить внимание.

У Пушкина часто первая же фраза вво­дит нас прямо в центр повествования: «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова». («Пиковая дама».) А вот как начинается «Гробовщик»: «По­следние пожитки гробовщика Андриана Прохорова были Езвалены на похоронные дроги, и тощая пара в четвертый раз потащилась с Басманной на Никитскую, куда гробовщик пе­реселялся со всем своим домом».

Для многих писателей это умение Пушкина сразу ввести читателя в мир своих героев оставалось недостижимым идеа­лом: это не каждому удается; есть писатели, для кого естест­веннее начинать книгу постепенно, медленно вводя в нее чи­тателя, не сразу представляя ему героев.

Глава I

СТАРИК И ЕГО СОБАКА

В «Герое нашего времени» — иные, не пушкинские, но то­же стремительные начала каждой части. Герои Лермонтова —постоянно в движении, и каждая часть романа с того и на­чинается: герой куда-то едет. Первая повесть — «Бэла»: «Я ехал на перекладных аз Тифлиса». Вторая повесть — «Максим Максимыч»: «Расставшись с Максимом Максимы- чем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелья, завт­ракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспел в Влади­кавказ». Оба эти «я» не Печорина, но все вокруг Печорина движется, торопится, спешит — и офицер-рассказчик тоже. В следующих трех повестях «я» уже принадлежит Печорину, и он тоже все время едет, непрерывно находится в движе­нии. Вот начало «Тамани»: «Тамань — самый скверный горо­дишко изо всех приморских городов России. Я там чуть- чуть не умер с голоду, да еще вдобавок меня хотели утопить. Я приехал на перекладной тележке поздно ночью».