Наталья Долинина - Предисловие к Достоевскому

Может быть, в романах Достоевского потому так много прекрасных женщин, так много преданной, страдающей, му­чительной любви, что писатель с детства знал: такая любовь существует, она есть, он ее видел.

С двенадцати лет Достоевский вместе со старшим братом учился в московских пансионах — и многое из пережитого там вошло,позже в его книги. В «Подростке» есть сцена, где к бедному мальчику, отданному в столичный пансион, приез­жает мать-крестьянка. Мальчик стыдится матери. Стыдится ее бедного платья, ее скромных гостинцев, боится, чтобы това­рищи не узнали его тайны: он незаконный сын. Сцену эту не только страшно и мучительно, но стыдно читать, — ее не мог бы, не осмелился бы написать никакой другой писатель, кроме Достоевского.

О себе он напишет гораздо позднее: «гордая молодая ду­ша, угрюмая, одинокая, пораженная и уязвленная еще в детстве».

В январе 1838 года семнадцатилетний Достоевский посту­пил в Главное инженерное училище, помещавшееся в Михай­ловском замке в Петербурге. Никакого призвания к инженер­ному делу у Достоевского не было. Через много лет он вспо­минал: «Меня с братом свезли в Петербург в Инженерное учи­лище и испортили нашу будущность. По-моему, это была ошибка». Еще мальчиком Федор Достоевский научился жить литературой. Он бесконечно много читал, увлекался роман­тическими книгами русских и иностранных писателей. Брат его Михаил писал стихи.

За год до отъезда братьев в Петербург умерла их мать; уже после ее похорон Федор Михайлович узнал о том, что месяц назад в Петербурге похоронили Пушкина. Два этих горя слились для него в одно.

Не имея никакой склонности к военному строительству, ко­торому обучали в Инженерном училище, братья Достоевские, без сомнения, хотели бы поступить в Московский универси­тет, где учились в это время все те люди, что вскоре стали их друзьями, — Островский, Писемский, Фет, Полонский...

Но отец презирал «стихолисание» старшего сына и, к сча­стью, не интересовался душевным миром младшего. Он хотел для сыновей денежной карьеры; поступление в Инженерное училище было решено им, сыновья не смели сопротивляться воле отца. Однако воспитанником училища стал только Фе­дор: Михаила не приняли по состоянию здоровья.

В Инженерном училище были юноши, увлекавшиеся ли­тературой, историей. Блестящие артистические способности Федора Достоевского (он всю жизнь выделялся своим заме­чательным талантом читать вслух и чужие, и свои произведе­ния) увлекли его друзей. В училище образовалась группа лю­бителей литературы; центром ее был Ф. Достоевский.

В училище он открыл для себя Гоголя. Он много думал о психологии человека, о проблеме сильной личности и ее пра­ве добиваться своей цели любыми средствами — эти мысли впоследствии воплотились в теории Раскольникова; о пробле­ме власти и силы золота — эти мысли отзовутся в «Под­ростке».

Тогда же он задумался над судьбой маленьких, забитых жизнью людей.

В июне 1839 года был убит при таинственных обстоятельст­вах отец Достоевского. Старшие сыновья были в Училище, но пятеро младших детей остались без кормильца. Достоев­ского мучила мысль об их будущем, он не хотел помощи бо­гатых родственников, строил планы поддержки братьям и сестрам. И эти свои мучительные заботы он передал гораздо позже Раскольникову, терзаемому мыслью о сестре, которая погибнет, если брат не сможет ей помочь. Может быть, из-за младших братьев и сестер Достоевский не оставил сразу Ин­женерного училища. Он кончил его в 1843 году и был на­значен на должность далеко не блестящую. К этому вре­мени братья и сестры были уже устроены — к сожалению Достоевского, именно теми родственниками, которых он не любил и презирал. Он не был уже обязан служить ради семьи, чувствовал себя «поэтом, а не инженером», и «твер­до был уверен, что будущее все-таки мое и что я один ему господин».

Служба занимала небольшое место в его жизни. Денег не хватало, и Достоевский познакомился с миром петербург­ских ростовщиков, — тем самым миром, который был так не­навидим Раскольниковым. Писать он еще не пытался, но при­думывал бесконечные и разные истории людских судеб. В 1844 году был напечатан его перевод повести Бальзака «Евгения Гранде». Так началась литературная жизнь Досто­евского.

3. Завязка романа

Так что же случилось с Иваном Пет­ровичем и Наташей в холодном сумраке Петербурга? Достоевский устами Ивана Петровича рассказывает нам предысто­рию романа — события, происходившие гораздо раньше, чем рассказчик встре­тился со Смитом и был свидетелем смер­ти старика.

Все началось много лет назад, когда отец Наташи, Николай Сергеевич Ихменев, спокойно жил в своем небольшом поместье, разумно управляя им, и получал не богатые, но вполне приличные доходы. Мы помним: два года назад отец Наташи приехал из своего поместья, где «бы­ло такое ясное, такое непетербургское солнце» и «кругом бы­ли поля и леса», в Петербург, где человека окружает «груда мертвых камней». Приехал «хлопотать по своей тяжбе».

История возникновения этой тяжбы не сразу становится нам ясна. Оказывается, много лет назад в жизнь Ихменева вошел человек из другого мира, — мира тяжб и блестящих богатств, мира Петербурга. Зовут этого человека князь Петр Александрович Валковский. По сравнению с Ихменевым, у которого пятьдесят душ крепостных, князь — богач: в его се­ле Васильевском — девятьсот душ.

Приехав в свое поместье, разграбленное плохим управи­телем, князь увидел, что нужен другой управляющий, на ко­торого можно положиться, «чтоб уж и не заезжать никогда в Васильевское». Таким управляющим удобнее всего было сде­лать Ихменева. «Князь достиг своей цели. Надо думать, что он был большим знатоком людей . В короткое время... он... понял, что Ихменева надо очаровать дружеским, сердечным образом, надобно привлечь к себе его сердце, и что без этого деньги не много сделают».

Позже мы еще вернемся к этим двум очень разным, про­тиворечивым характерам, трагически объединенным судь­бой, — Ихменева и князя Валковского. Но уже сразу, в на­чальных главах романа, мы чувствуем какой-то зловещий от­тенок во всех поступках князя, который, казалось бы, всеце­ло доверился своему управляющему, обращался с Ихменевым дружески, а вскоре действительно полностью предоставилему управлять имением, и сам уехал за границу и не заботил­ся больше о своем имении. Там, за границей, с ним происхо­дили какие-то туманные, никому не известные, но неприятные происшествия. Впрочем, вернувшись через много лет, он «за­нял в Петербурге весьма значительное место».