Наталья Долинина - По страницам Войны и мира

пы; мы знаем их из литературы: это француз Жюльен Сорель из «Красного и черного» Стендаля и рус-

ский помещик Онегин (в его кабинете стоял «столбик с куклою чугунной под шляпой, с пасмурным че-

лом, с руками, сжатыми крестом»). И — гораздо позже — нищий студент Родион Раскольников, вы-

строивший на примере Наполеона свою жестокую философию («Преступление и наказание» Ф. М. До-

стоевского), и многие, многие люди, жившие на самом деле и созданные фантазией писателей, прекло-

нялись перед Наполеоном, подражали ему, мечтали о подвигах, подобных тем, какие он совершил.

Нет ничего удивительного, что в 1805 году, в разгар возвышения и побед Наполеона, двадца-

тилетний Пьер бросается защищать его от людей, называющих Наполеона узурпатором, антихри-

стом, выскочкой, убийцей и злодеем, а сдержанный князь Андрей Болконский все-таки тоже говорит в

светском салоне о величии Наполеона.

Попробуем понять, ч т о знали о Наполеоне гости Анны Павловны Шерер летом 1805 года; по-

чему умный старый князь Болконский встретил сына восклицанием: «А! Воин! Бонапарта завоевать

хочешь?», а наивный граф Ростов сказал о сыне и его сверстниках: «Все Бонапарте всем го-

лову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры...» Чем этот человек

вскружил все головы?

К 1789 году, к моменту французской революции, Наполеону Бонапарту было двадцать лет, и

он служил поручиком в одном из французских полков.

Настоящая его фамилия итальянская — Буонапарте; так она произносилась на родине Напо-

леона, острове Корсика. Позднее ее стали выговаривать на французский манер — Бонапарт, пока

не заменили именем: император Наполеон.

Первую свою победу Наполеон одержал в 1793 году в битве при Тулоне. В этом портовом го-

роде на Средиземном море произошло контрреволюционное восстание, поддержанное английским

флотом. Революционная армия осадила Тулон с суши, но взять его долго не могла, пока не появил -

ся никому не известный капитан Бонапарт. Он изложил свой план взятия города и выполнил его.

Тулон был взят, английский флот отогнан в море.

Может быть, главная победа Наполеона состояла в том, что он убедил начальников осаждаю-

щей армии довериться ему. Но как бы то ни было, победа при Тулоне сделала двадцатичетырехлетнего

Бонапарта генералом, и сотни юношей стали мечтать о своем Тулоне — том часе, когда они покажут,

на что способны.

Судьба вовсе не так уж благоволила к Наполеону: до Тулона он восемь лет прослужил в армии

безвестным подпоручиком, потом поручиком, капитаном; едва вознесшись до генерала, он оказался в

опале: был казнен покровительствовавший ему брат Робеспьера, и генерал Бонапарт два года слонял-

ся по Парижу без дела и полуголодный, как некогда поручик Бонапарт.

Но в 1795 году, когда произошло восстание реакционных сил против Конвента, о генерале

Бонапарте случайно вспомнили. Он был вызван — угрюмый худощавый молодой человек — не полной

бестрепетностью расстрелял из пушек огромную толпу посреди города. Восстание было подавлено.

(Эту-то жестокость Наполеона вспоминает в гостиной Шерер бежавший из Франции в Россию виконт

Мортемар.)

Теперь генерал Бонапарт уже не был забыт. В 1796 году он возглавил французскую армию,

действовавшую в Италии, прошел со своими войсками по самой опасной дороге через Альпы и за

шесть дней разбил итальянскую армию, а после этого разгромил отборные войска австрийцев во гла-

ве с лучшими генералами.

В конце 1796 года произошел бой при Арколе. Французы трижды пытались взять Аркольский

мост, но не могли. Тогда главнокомандующий Бонапарт сам бросился на мост со знаменем в

руках. За ним ринулись остальные. Мост был взят.

7

Кстати сказать, то же самое Наполеон сделал на полгода раньше, при взятии моста в Лоди, но

почему-то запомнился, вошел в историю именно Аркольский мост и маленькая сухая фигурка со зна-

менем в руках.

В 1797 году, вернувшись из Италии в Париж, генерал Бонапарт был встречен несметными тол-

пами: он уже был героем для всей Франции, его боялась вся Европа, и единственный полководец,

которого опасался он, великий Суворов, сказал о нем: «Далеко шагает. Пора унять молодца».

Суворову оставалось жить всего три года, и он еще успел в отсутствие Наполеона отнять у

Франции все, что было завоевано Наполеоном в Италии, но встретиться на поле боя им уже не

было суждено. Наполеон же тем временем добился главной из своих побед: над собственной армией.

Его обожали солдаты.

После итальянского похода он отправился в Египет и Сирию, чтобы бороться с главными врагами

Франции — англичанами — на территории их колоний. Здесь, в труднейшей войне, он был невероят-

но жесток (например, взяв в плен четыре тысячи турецких солдат, Наполеон решился, правда, по-

сле трехдневных колебаний, расстрелять всех: у него не было ни пищи для пленников, ни конвоя для

них). Но французские солдаты и офицеры только что не молились на него. Когда французскую армию

преследовала чума, Наполеон не побоялся навестить своих солдат в чумном госпитале в Яффе, обо-

шел больных, протягивал им руку. Когда раненых и больных стало очень много, он велел всем

идти пешком, а лошадей отдать больным. Для него оставили лошадь, но Наполеон, взмах -

нув хлыстом, закричал: «Всем идти пешком! Я первый пойду! Что, вы не знаете прика за?

Вон!»

Пока Наполеон воевал в Египте и Сирии, дела во Франции шли неважно. Директория, правив-

шая страной, не умела удержать победы Наполеона. Суворов прогнал французов из Италии, народ го-

лодал, буржуазия мечтала о твердой власти, — генерал Бонапарт вернулся из Египта в самое подхо-

дящее время, чтобы взять власть в свои руки.

Франция встретила его восторженно. И все-таки было не так-то просто задушить завоевания

французской революции, уничтожить созданные ею законодательные собрания и стать диктатором.

Входя в зал Совета пятисот, который он собирался распустить, Наполеон сказал сопровождавшему

его генералу: «Помнишь Арколе?» — может быть, ему легче было бежать со знаменем на мост, чем

идти на штурм Совета пятисот. Наполеон победил и здесь. 18—19 брюмера (9—10 ноября) 1799

года он стал властителем Франции. Пять лет он называл себя первым консулом, а в 1804 году стал

императором; для коронации в Париж был вызван римский папа Пий VII, давно запуганный Напо-

леоном, — это было нужно императору, чтобы весь католический мир признал его, но, выхватив коро-

ну из рук первосвященника, он надел ее на себя сам: таков был символический акт — ничьи руки

не могли дать ему корону, кроме его собственных.