Неизвестно - Шелест Да не судимы будете

Такие разные 30-е.

«Работали, не считаясь со временем»

1932 год. Вышло постановление ЦК КП(б)У о направлении в Донбасс гр5пппы коммунистов для оказания помощи в работе металлургаческой и горнорудной промышленности. В число этой группы попал и я. Изъявил желание попасть на металлур­гический завод и рассказал об этом управляющему «Югостали» Селиванову. Он порекомендовал мне поехать на Мариуполь­ский металлургический завод имени Ильича и тут же написал рекомендательное письмо директору завода Радину.

При встрече с Любой Банной, студенткой нашего института (мы симпатизировали друг другу), я ей сказал, что еду в Дон­басс. Она предложила: «И я поеду с тобой, если ты не возража­ешь». Я ей ответил: «Приезжай, буду рад». И все это как-то получилось полушутя-полусерьезно, но мы твердо условились писать друг другу.

В конце сентября 1932 года я прибыл на станщ1Ю Сартана, на завод имени Ильича. Меня приняли директор завода Радин и главнь1й инженер Кравцов, старый специалист. Тут же при- сутствовад и Мосяков, заместитель главного инженера завода- шефа «Провиданс». Разговор с руководством завода был хоро­шим, доброжелательным. Завод имени Ильича был по тем временам огромным предприятием, работали на нем около 120 тысяч человек.

Я и сейчас многих вспоминаю с большой теплотой по совме­стной работе в то сложное и трудное время. Высокой квалифи­кации был инженер Голубицкий -- специалист прокатного про- изврдстэа, заместитель начальника цеха. Он хорошо разбирался в политических вопросах. Когда в 1933 году Гитлер пришел к власти, Голубицкий мне, точно помню и сейчас, сказал: «Ну, теперь войны не миновать». Он очень остро реагировал на все внешние и внутренние политические вопросы, вплоть до крити­ки культа Сталина. Впоследствии мне стало известно, что его в 1936 году арестовали, после чего он бесследно исчез. Жалко, талантливый был человек. Обер-мастером прокатного цеха работал Зуев — это был малограмотный человек, но прокатное производство на практике знал лучше любого инженера. В цехе работали его четыре сына. Это была настоящая рабочая дина­стия. Старшим сварщиком всех нагревательных печей работал высокой квалификации своего дела Шумаков, довольно грамот­ный и начитанный. Заведующим мастерской калибровки и рас­точки прокатных валков был Яготинский, специалист своего дела. Главным механиком всего завода был мой однофамилец Шелест, работавший на заводе 35 лет и знавший каждый уголок заводской территории, все механизмы и инженерные сооруже­ния. На заводе он был непререкаемым авторитетом по всем машинам и заводским коммуникациям. Шелест ко мне относился очень хорошо, и это помогало нам решать многие вопросы по нашему цеху. Всем этим и многим другим инженерам, масте­рам, рабочим я обязан, от них я многому научился и перенял хорошее.

Затребовал документы из Харьковского инженерного инсти­тута и в порядке перевода поступил на 3-й курс вечернего отделения Мариупольского металлургического института на фа­культет по горячей обработке металлов. Учиться и работать было нелегко. Я как-то быстро вошел в жизнь завода и был избран членом правления клуба ИТР. Добавилась мне обще­ственная работа.

С Любой мы переписьшались почти регулярно, я ее пригла­шал приехать. Она обещала, И вот я получаю телеграмму: Люба приезжает! Я ее встретил, разместил в гостинице. Ей обстановка понравилась. Договорились, что она приезжает ко мне насовсем, переводится в Мариупольский институт. Мне выделяют комнату в общежитии ФЗО, но там жить и занимать­ся было совершенно невозможно — страшный шум, зимой неи­моверный холод, нет удобств. Вскоре мы с Любой расписались. Оба учимся в вечернем институте, и оба работаем. Меня назна­чили заместителем начальника цеха — повысился ранг, но жить, по существу, негде. Все же добиваюсь квартиры из двух комнат в коттедже. Это уже хорошо, тем более что мы ждем «наследника»: почему-то решили, что будет обязательно «он» — мальчик. Устраиваемся, обживаемся, работа, учеба, общественные обязанности. Я по-прежнему в правлении клуба ИТР. Люба участвует в художественной самодеятельности, поет, и неплохо, имеет успех, даже популярность. Все постепен­но налаживается.

1933 год, Началось строительство металлургического завода «Азовсталь». Его контуры с каждым днем все ярче вырисовьша- ются, и это все видно из нашего прокатного цеха с территории «Провиданса». В ночное время беспрерывно вспыхивают мол­нии от сварочных аппаратов, идет сварка конструкций будущего металлургического гиганта «Азовсталь». На новое предприятие набирают кадры. Предложили и мне перейти на «Азовсталь» — отказался. Надо закончить институт, защитить диплом, а там будет видно. Мне пошел 24-й год, Любе 22-й. Мы уже вполне самостоятельные люди, тем более по тем временам. Жить приходится самостоятельно, да еще помогать моей матери, которая живет одна в Харьковской области, и живет впрого­лодь, несмотря на нашу помощь. В то время — 1932—1934 годы — на Украине был страшный голод. На селе вымирали от голода семьями, даже целыми деревнями. Во многих местах было даже людоедство — это бьша трагедия. Все же когда- нибудь станет известно, сколько же от голодной смерти в эти годы погибло людей. Это было просто преступление нашего правительства, но об этом стьщливо умалчивается, все списыва­ется на успехи и трудности «роста».

Мы живем впроголодь, но все же не голодаем, оба получаем продовольственные карточки. Я получаю по карточке 600 грам­мов, Люба 400 граммов хлеба — килограмм на двоих, да еще кое-какие консервы, яичный порошок, селедку. В общем, жить как-то можно.

16 августа 1933 года родился у нас сын. Это была большая радость и вместе с тем огромная забота: надо было подкармли­вать Любу, чтобы она могла кормить малыша. Я подрабаты­ваю — читаю курс лекций по комплексу прокатного производ­ства на курсах повышения квалификации. Многие мои слушате­ли на практике знают больше своего «учителя», но теоретиче­ских знаний у них явно маловато. Приходится популярно изла­гать теорию прокатки, калибровку валков, работу и процесс сварочных печей, силовые установки прокатных станов, хими­ческий и механический состав, содержание разных металлов, которые прокатываются на прокатных станах завода имени Ильича. Это была большая практическая и теоретическая шко­ла подготовки как для мастеров, так и для меня. И вместе с тем большая материальная поддержка.

Сын наш растет очень неспокойньш мальчиком. Любе надо работать и заниматься, а оставить ребенка не на кого. О дет­ских яслях тогда только мечтали, так же как и сейчас во многих местах. Люба решила пригласить к себе в помощницы младшую сестру Лену. (Ей было тогда лет 15—16, хорошая девущка.) Нам стало значительно легче. Втроем выбираем имя нашему мальипу. Решили, что имя Борис в сочетании с отчеством созвучно: «Борис Петрович». В метрической записи у Бориса в графе: «Где родился?» — записано: «Ст.Сартана, на заводе Ильича» — одним словом, настоящий заводской парень.