Неизвестно - Untitled.FR11

- У Анастасии Громовой, на Арбате... Ваня знает, её родственники у нас в сов­хозе работают. Хорошая женщина. Попыталась найти Раечку Усольцеву, стала звонить по телефону, мне ответили чужие люди, сказали, что она умерла. Пом­нишь, я рассказывала о ней?

- Да, помню. Какая жалость! Ну. а как твои бумаги. помогли?

- Не знаю, что помогло больше. Наверное, мои костыли! Министерство совхо­зов выделило свою работницу в помощь, но машины не дали. Пришлось ездить с ней в метро, на такси. Но что бы я без неё делала? Она город знает.

Сначала приехали мы в Министерство здравоохранения СССР. Повела она меня в секретариат, я написала заявление . Начальник секретариата - полковник медицинской службы - внимательный дядечка, выслушал меня и говорит:

- Идите к заместителю министра, он - фтизиатр, но он приедет на следующей неделе. Другие могут затянуть решение вопроса, а этот - ответит сразу.

Пришлось ждать следующей недели.

Приходим в приёмную. Сидит секретутка размалёванная. На нас - ноль вни­мания. Покопалась в своей сумочке, поёрзала задницей, потом заглянула в какой- то журнал:

- Заместитель может принять через неделю. Я запишу вас.

Тут заходит этот полковник: «В чём дело?» Снимает трубку с телефона секре­тарши, здоровается с замминистра, объясняет ситуацию, спрашивает: «Принять можете?» Потом мне: «Проходите!» Девица - аж перевернулась на стуле!

Протягиваю замминистра бумагу от Набатова с просьбой выделить стрепто­мицин, он задаёт вопросы, просит присесть, а я: «Вы знаете, мне удобнее стоять». «Что с вами?» - спрашивает, начинаю объяснять: «У мужа пошла кровь горлом, поехала за билетами, чтобы вести его в Воронеж, ночью поезд на переезде врезал­ся в нашу машину .»

Моя сопровождающая встряла: «Я представитель министерства совхозов, очень просим выделить стрептомицин, мы гарантируем оплату!»

Замминистра нахмурился, смотрит в мою бумагу:

- Мы только начали производить стрептомицин. - Услышала это, сердце моё упало! Ну, думаю, сколько ж по Союзу больных, а среди них всякого начальства - что там мой директор совхоза! А он:

- Мы пролечим его в своей больнице, а вы эти деньги отдайте семье. Сколько у вас детей?

Двое, говорю, мальчиков. и третья будет - девочка. По нему видать - ред­ко улыбается, а тут - улыбнулся! «Езжайте в Министерство здравоохранения РСФСР, там вам направление оформят и включат в приказ о выделении медика­ментозных средств на курс лечения».

Едем. Встречает женщина, очень радушно, не знаю даже, кто она: «Не волнуй­тесь, звонил сам замминистра, все ваши бумаги оформляются, отсюда поедете прямо в клинику».

В этот день мы не успели, поехали на следующий, а это была пятница. В пят­ницу в центральной туберкулёзной клинике Москвы из начальства никого не за­стали, пришлось ехать в понедельник.

Здесь мы с Соней Маркеловой (это моя сопровождающая из министерства) по­пали к заместителю главного врача Гуровскому. Энергичный такой, быстрый. Пробежался глазами по бумагам, вернул нам их.

- К сожалению, мест пока нет!

Я - в слёзы. А он взял меня за плечи и слегка так встряхнул: «Не плакать, де­вушка! Вон какая боевая, - говорит, - на костылях до Москвы добралась, всего добилась. Всего-то несколько дней ждать! Оставьте свой адрес и спокойно езжай­те к мужу! Вышлем вам открытку».

За билетами - билетов нет! Опять министерство родное выручило, взяли мне билет на тридцатое .

В дверь постучали, в дверном проёме показалась шевелюра Давида:

- Кто-то к нам из Москвы приехал? И молчит, как мышка. Со щитом, Па­шуня?

- Со щитом, со щитом. Скоро в Москву едем!

Подхватилась Зиночка:

- Давид Ильич, сюда не заходить, а то я вам быстро «намордник» привяжу!

- Привяжи, привяжи! Сама бегаешь без повязки, и Паша вон тоже.

- И верно! Сейчас я всех одену в маски, и будет настоящий Новый год! Го­ворить будем только глазами! Как жаль, что этот Новый год у нас будет без пе­сен.

- Почему это? - откликнулся Иван. - За меня Пашуня споёт, у неё ещё лучше получается! А на меня не смотрите - я покушаю да спать!

- Нет, мне не до песен. Устала, хочу отдохнуть. Вот вернёмся из Москвы - и споём!

- А бокалы поднять? Мы вас ждём! - настаивал Давид Ильич, и Паша сокру­шённо покачала головой. Разве он не понимает, с чем имеет дело? А если пони­мает, то он такой же, как Ваня, оптимист - верит, что ничто к нему не пристанет, что кому суждено заболеть, тот и заболеет.

* * *

Второго января Паша достала из почтового ящика открытку с московским штемпелем. В ней сообщалось о предоставлении места Марчукову И. П. в клини­ке на пятое января.

Зина с Лёней проводили их на поезд, и на следующий день они с Ваней подъ­ехали на такси к больнице. Паша, оставив Ивана в приёмной, отправилась с от­крыткой к Гуровскому.

Гуровский оставил свой кабинет и сам побежал по этажам, чтобы определить­ся с местом. Койка нашлась в отдельной маленькой палате, на третьем этаже, рядом с окном, выходившим во двор. Из окна нещадно дуло, хотя оно и было за­клеено, и Гуровский дал команду заложить его матрасом.

В этот же день Паша познакомилась с профессором Шульцем - лечащим вра­чом мужа. Паша не представляла себе профессора без бороды, и в этом Арнольд Францевич - то ли еврей, то ли немец, а может, и то и другое вместе - её не разо­чаровал: седая бородка с усами, белоснежный халат с такой же шапочкой, тонкая оправа пенсне - в общем, видом «нашего» врача она осталась довольна. Теперь, когда её Ваня был в надёжных руках, - она отправилась на Арбат, к Анастасии. На базар они пошли с ней вместе: нужно было купить Ване что-нибудь тёплое, чтобы грело грудь и спину, а также баранины и молока.

На толкучке Паша увидела заячью безрукавку, подержала в руках - лёгкая, тёплая и недорого - как раз то, что надо.

Утром Паша была уже в больнице. Безрукавка пришлась впору, на неё можно было надевать сверху длинный больничный халат из байки.

- Ваня, а вот это ты должен пить утром и вечером, перед сном! - она достала из сумки металлический немецкий термос, который Володька привёз в подарок. - Здесь кипячёное молоко с топлёным бараньим жиром.

- Фу, какая гадость! - сморщился Иван. - А нельзя ли по отдельности?

- Нельзя! Я ещё добавила туда мёда, буду приносить каждый день.

. Паша пробыла в Москве неделю. Каждый день она приезжала в больницу утром и вечером. Ивану кололи стрептомицин каждые четыре часа. Окно уте­плили, матрас сняли, и он целыми днями читал: в больнице оказалась хорошая библиотека. На его тумбочке лежали томик Пушкина, «Анна Каренина».

Утром двенадцатого января Паша сообщила Ване, что взяла билет на поезд и вечером уезжает. Они уже обговорили её отъезд: шутка ли, она не была дома три месяца! Но Ваня погрустнел.

Когда в последний раз Паша звонила Ане, та сообщила, что Боря предлагает ей поехать с ним вместе в Воронеж, как он выразился, «помочь моим родителям», на что она ответила: «Как же мы оставим Саньку? Одной Феклуше не справиться с ним!»