Неизвестно - Untitled.FR11

- Коля, ты же знаешь: если надо поднимать хозяйство - я буду этим занимать­ся! Я поеду туда, куда меня пошлёт партия, не важно, на какую должность.

- Вот это ты дал! И это, конечно, правильно! - тут же съязвил Николай, он, фронтовик, прошедший окопы и смерть, мог себе это позволить. - Удачи, Ваня! Если потребуется помощь с техникой или ещё с чем, звони, помогу!

Все эти разговоры были не для женских ушей, и Иван просто сообщил жене, куда они переезжают. Неожиданно для него Паша озадачила вопросом:

- А речка там есть?

- Нет, до Дона далековато, да и до Хворостани, его притока, прилично. Три ки­лометра от железнодорожной станции Давыдовка. Так что вещи отправим маши­ной, а сами - на паровоз, с комфортом, через Бобров, Лиски и потом - в сторону Воронежа, до Давыдовки. Чему ты так рада?

- Так там же речки нет! А тут это проклятие - под окном. И ты ещё спрашива­ешь! Я отойти из дома в магазин не могу без страха.

Иван вспомнил, с какой радостью они въезжали в этот дом, стоящий на краю обрыва к речке Таловой. Рядом не было других домов, вокруг росли заросли бе­лолиственных маслин, по другую сторону реки открывался вид на поля с лесо­полосой. Летом можно спуститься вниз, на песчаный бережок, к мостику со сту­пеньками в воду. Взрослые тогда ещё не думали, какая опасность таится в этом идиллическом местечке .

Весна пятьдесят третьего принесла семейству следующие одно за другим по­трясения. Ранним мартовским утром по громкоговорителю, висевшему в кухне над столом, объявили о неожиданной болезни вождя. Люди ходили опечаленные, лишь дети не прекращали шумные игры, и Паша покрикивала на них:

- Тише! Вы не слышали, что по радио объявили?

- Что мама, что? - вопрошал Борька.

- Товарищ Сталин тяжело заболел!

На что Борька, не проникшись этим фактом, спросил:

- Можно я погуляю?

- Можно, можно... - рассеянно ответила Паша, тревожно посматривая на чер­неющий круг громкоговорителя. Она ждала нового сообщения.

Не прошло и часа, как раздались какие-то крики под окном. Накинув пальто, она выскочила на улицу. На реке был ледоход, и льдины, кружась и поворачива­ясь при ударах друг о друга, стремились вниз по течению. Внизу, возле берега, она увидела двух мальчишек, пытающихся кого-то вытащить из воды. В этом месте берег был глинистый, и попавший в воду, пытаясь выбраться, вновь спу­скался по скользкому откосу вниз: если его зацепит льдина, то может произойти непоправимое...

Паша бросилась вниз, туда, где стояла на берегу лодка. Схватив деревянное весло, она бросилась на помощь, и только подбежав, узнала в тонущем своего сына.

- Боря! - закричала она. - Хватайся за весло, держись крепко!

Она вытащила сына, упираясь на босу ногу обутыми калошами во влажную землю, скользя и падая, ухватилась за мокрое пальто мальчика и, протащив ещё пару метров наверх, оглянулась и увидела, как большая льдина ткнулась своим неровным боком в то место, где только что был Борька.

В пятнадцать лет Борька был худым и весил, наверное, меньше, чем его мо­крое пальто. Мать быстро стащила его, бросила тут же на землю и подняла сына на руки:

- А ну марш домой, остолопы! - гневно сверкая глазами, крикнула она на дру­зей сына, ещё не зная, что тот полез на льдину один и появившиеся мальчишки первыми подняли крик и пытались его вытащить.

Дома она быстро раздела его, насухо вытерла и стала протирать тело спиртом, потом закутала в свой тёплый халат. Налив в металлическую кружку из большой тёмной бутылки кагора, поставила его на печь.

Для начала она дала ему аспирин с горячим чаем, потом заставила выпить кагор.

Борька никогда не пил вино и, напуганный, выпил до дна, посчитав, что ему дают лекарство.

- Мама, очень тепло . и спать хочется. - сказал он, закрывая глаза.

- Ещё бы, горе ты моё . Отцу не говори, что на льдине был, скажем, что под- скользнулся, упал. Незачем его волновать.

. В этот день две неизменные подруги и соратницы Амелия и Розенфильда жутко спорили, когда все в доме уже спали.

- Амелия, тебя совершенно невозможно оставлять одну! - говорила Розен- фильда, пристроившись на форточке в кухне. Весенний освежающий воздух с реки врывался в хорошо протопленную кухню, трепал лёгкие занавески. - Стоило мне отлучиться на полчасика, как у тебя - ЧП! Ты опять заснула среди бела дня?

- Я-то всегда на месте, не как ты - любительница пробежаться по базарам, послушать, что люди говорят! Ты как думаешь, кто забрался вместе с воздухом в лёгкие этих мальчишек и заставил их пойти к речке? Да я их сразу стала толкать туда, когда Борька взял шест и стал подтаскивать льдину к берегу! Ведь он даже крикнуть не мог - в холодной воде у него голос отнялся.

- Ну ладно. А где ты была, когда Эльза Саньку укусила?

- Где, где. конечно, в Караганде! Ты попробуй успеть за этой собакой. Как молния! Лежала спокойно, глаза закрыты, а он в неё - песком. Набрал пригорш­ню - и в морду! Мгновенно - цап за руку и опять легла. Тот - в рёв, Паша вы­скочила - понять ничего не может. Да может, это ему и на пользу? Считай, по­знакомился с овчаркой. Создатель учит нас: должно помочь, но опыт отбирать нельзя! Мы же не маменькиных сыночков растим? Правда, руку прокусила - до крови.

- Больше всего человека учит вид собственной крови! А Эльза - красивая со­бака! Огненно-рыжей масти, как лиса! И ещё ни на кого не нападала. Теперь Иван отдаст её кому-нибудь, - подвела итог Розенфильда.

Паша нисколько не переживала по поводу отъезда, но очень жалела, что при­дётся отдавать их корову Модистку, и этот факт был ещё одним мартовским не­счастьем для неё. Она всё это время сидела дома, нужно было поднимать детей, поэтому и завела корову. Феклуша распрощалась с ними, уехала к объявившейся родственнице в Новохопёрск, Мария Фёдоровна вышла замуж. За три года Паша привыкла к спокойной, доброй корове и звала её не иначе как «наша кормилица». Она отпаивала деток парным молоком, да и Иван любил выпить пару кружек с краюхой чёрного хлеба с солью.

В летние месяцы Боря брал с собой Саньку, два мешка для травы, и они шли заготавливать корм для кормилицы: пасти её было негде и некому. Мешок пре­вращался в короткий плащ с капюшоном, если один угол вогнать во второй и на­деть на голову. Такой плащ спасал от солнца, дождя, мог спасти и от пчёл - благо подобный опыт был.

Они шли, загребая босыми ногами тёплую пыль, напрямик в лесопитомник. Здесь земля поливалась поливочными машинами: система длинных металличе­ских труб, распылявших воду, цеплялась к трактору и передвигалась на высо­ких колёсах. Если жарило солнце и поливочные машины были включены - каким было наслаждением пробежаться под искусственным дождём, увидев перед гла­зами мелькнувшую в каплях воды радугу!

Здесь в изобилии росли длинные плети повилики: надо было только найти ко­решок и потянуть вверх . Набрав полные мешки, ребята оставляли их на поле: вечером объездчик заберёт на подводу и завезёт домой.