Неизвестно - Александр Поляков Великаны сумрака

Пока же, к несчастью, все добрые порывы инспектора пре­секаются. Он не очень-то верит министру внутренних дел и директору Департамента полиции, которые не дают возмож­ности попасть Судейкину к Государю — с превосходным пла­ном по искоренению крамолы; этот граф Толстой, этот фон Плеве — ничтожные завистники, самовлюбленные бездар­ности, считающие подполковника обычным парвеню. Вот почему он так надеется на Дегаева, деятеля умного и сильно­го. Несправедливо, когда соратники, не способные поднять­ся до новых идей, держат его в черном теле.

— Я хочу поручить вам, Сергей Петрович, — жарко за­шептал на ухо народовольцу Георгий Порфирьевич, — сфор­мировать отряд террористов. Да-да, не удивляйтесь! Об этом отряде должны знать только мы с вами.

— Террористов? Как же?.. — вскинулся Дегаев. — Вы же боретесь с ними.

— Ах, какой вы недогадливый! Тайный отряд. Под вашим контролем. И вы устраиваете покушение на. На меня! — широко улыбнулся Судейкин. — При этом небольшая рана не повредит. Я выхожу в отставку. И тогда — снова ряд те­рактов.

— К чему это?

— Как к чему? —пожал плечами инспектор. — Все просто: правительство напугано, Государь волнуется. Ушел Судей- кин, и революционеры опять подняли голову. Куда пойдут? Да ко мне, к единственному спасителю. Вернуться попросят. И я вернусь. И уж, поверьте, запрошу у Царя чего душе угод­но. На место Толстого попрошусь, в министры.

— А я? — неожиданно для себя спросил Дегаев.

— Вы? Так уж. Товарищем министра внутренних дел ста­нете. Я сумею убедить Государя в вашей необходимости. А вообще-то.

Подполковник снова зашептал, с опереточной игривос­тью оглядываясь на дверь.

Он ценит Дегаева, а посему предлагает ему план совмест­ного тайного управления Россией — ни больше ни меньше. Постепенно Судейкин делается диктатором. Разумеется, штабс-капитан — его правая рука. Вместе они будут заправ­лять всеми делами, и уж тогда — Царь, министры, революци­онеры, даже Победоносцев окажутся в их распоряжении. Кукловодам лишь остается дергать за ниточки.

«Боже мой! — заклубились сладкие, давно чаемые грезы в горячей голове члена Исполкома. — Как жаль, что нас не слышит маменька! Она верила, что у меня сложится необыч­ная жизнь. Кажется, сбывается.»

На пятый день фантасмагорических бесед он дал согласие на сотрудничество. Тотчас же к нему привезли жену; в камере накрыли роскошный стол на два куверта. Был сочельник. Меж­ду сменой блюд Дегаев написал прошение — о зачислении на службу в охранное отделение с окладом 300 рублей в месяц.

Ему устроили побег. Штабс-капитан покатил по стране — вроде бы собирать боевые силы, приводить в порядок про­винциальные кружки.

Неужели, неужели свершилось: после ареста Веры Фиг­нер он сделается по сути владыкой революционной России! Как же славно они с инспектором придумали: учить уму ра­зуму опытных партийных деятелей, привлекать новых, по мере необходимости раскрывать и уничтожать организацию по частям, и тут же руками (бомбами, кинжалами) террорис­тов устранять мешающих Судейкину лиц из высшей адми­нистрации. Получилось нечто неслыханное в истории рево­люций. Круг замкнулся. Охотник становился творцом до­бычи. Все радикальское подполье отныне было в руках ох­ранного отделения, которое ловко руководило им, даже цен­зурировало нелегальную печать. Решили возобновить изда­ние «Листка «Народной Воли».

У Тихомирова потемнело в глазах. Достал из кармана мя­тую газету.

— Так это. Это. Тоже дело рук Судейкина? — тыкал «Ли­стком» в искаженное страхом лицо предателя.

— Да. Инспектор дал деньги. Все статьи он правил сам.

— Ужас. Какой ужас! — вышептал Тигрыч одними губа­ми. — Ты ему сказал, что силы «Народной Воли» истощены?

Дегаев молча кивнул.

«Вот оно что! Теперь понятно, почему вдруг прервались пе­реговоры с Николадзе. Надеяться не на что — они не возоб­новятся. Зачем говорить с поверженным противником? Ему надо просто диктовать условия. Как жаль, что никого не вытащили из тюрьмы.»

Больше в центре Парижа они не встречались: Лев боялся, что не совладает с собой и просто убьет негодяя, попадет в полицию. А выведал он у Дегаева еще не все.

Они бродили в окрестностях Морнэ, порой поднимались в гору, и Тихомиров думал: а не пойдет ли штабс-капитан на попятную? Да, он струсил, оказавшись вдали от своего по­кровителя. Конечно, он чувствовал, что товарищи по партии начинают его подозревать, и добром это не кончится.

А если это минутная слабость, и страх пройдет? К тому же, как выяснилось, Судейкин поручил штабс-капитану выма­нить Тигрыча из Франции на немецкую территорию, где иде­олога «Народной Воли» должны были арестовать и доставить в Россию. Но жандарм мог сказать и так: не удастся выма­нить — тогда убить. Разве предатель все откроет?

Дегаеву нужен был лишь легкий толчок, чтобы сбросить Тихомирова с обрыва, схоронив вместе с ним тайну своей измены. Но и Тигрычу хватило бы такого же движения.

Теперь они шли, осторожно поглядывая друг на друга, зор­ко следя за каждым движением спутника, не приближаясь вплотную, но и не удаляясь слишком далеко. Главное — не допустить, чтобы кто-то очутился сзади, а еще лучше — дер­жать собеседника в поле зрения.

В расщелинах начинала пробиваться яркая трава, и Лев узнал ее: это был душистый чобор, который он так любил рвать в детстве у себя дома. Тронул трепетными пальцами нежную зелень, на мгновение освобождаясь от напряжения. И тут же вздрогнул: Дегаев стоял за спиной.

— Этот мерзавец кругом обманул меня! — пустил фистулу штабс-капитан. — Государю так и не представил. Показал только Победоносцеву и фон Плеве. Уверен, Судейкин хочет сделать меня обыкновенным шпионом. Я. Я ему отомщу!

«Ясное дело: обыкновенным шпионом быть не желает. В необыкновенных мечтал состоять. Эх, столкнуть бы его, размозжить голову о камни. Вон они, рядом, внизу..»

Тигрыча трясло, точно в лихорадке. Ему стало страшно. Страшно, потому что он был совсем один. И нужно решать, искать выход. Нет надежных друзей, не на кого опереться. Но как же разнеживающе пахнет домом весенняя трава на чужих скалах! Почему, ну, почему нельзя просто жить? Ведь по такой же травке неслась к обрыву коляска с маленьким Сашей.

А что если это был какой-то знак — таинственный, еще невнятный для его блуждающего ума?

Нет, убивать иуду нельзя. Тогда Судейкин тотчас арестует всех, кто остался на свободе в России. Адреса и явки ему известны благодаря Дегаеву, главе нового Исполкома, «со­ломенного» — именно, именно! Вроде, есть комитет, да под­ставной, ненастоящий, из сена-соломы. А начнешь извещать товарищей, пройдет не один месяц. Слухи дойдут до поли­ции, и все одно — пересажают.