Питер Сингер - Освобождение животных

животных, обитающих здесь, тогда это может служить основанием для человека

осуществить ряд контролирующих мер, но очевидно, что с учетом интересов животных

эти действия не должны быть связанными с убийством и ранением животных, а

направляться скорее по линии снижения их плодовитости. Если мы сумеем добиться

более гуманных методов контроля за популяциями диких животных в резерватах, это

поможет уменьшить трудности, с которыми мы сталкиваемся. Наиболее тревожный для

нас фактор сегодня — это отношение властей к резерватам дикой жизни, как к «полям

для сбора урожая», что вошло уже в ментальность их, и второе — это отсутствие

интереса к поиску современных технических средств популяционного контроля,

который мог бы уменьшить количество животных, изымаемых из природы в качестве

ужасающей охотничьей «жатвы».

Я должен сказать, что отмечая разницу между такими животными, как олени с одной

стороны, и такими, как свиньи и цыплята, надо сказать, что она, по сути, сводится к

тому, что мы не должны говорить о любых формах животной жизни, будь то дикой или

окультуренной в терминологи «урожаев», «жатвы» и т.п., что обычно относится к

сфере выращивания зерновых культур. Дело в том, что животные обладают

способностью к восприятию чувств удовольствия и боли, чего лишены растения. И с

этой точки зрения другое возражение общего плана может звучать так: «А откуда мы

можем знать, что растения не испытывают страданий?» Чаще возражающий не

рассматривает серьезно вопрос распространения на растения способности страдать,

равно как способ проявления страданий. Вместо этого возражающий питает надежду

показать, что действуя согласно принципу, который я отстаиваю, мы должны

прекратить питаться растениями так же, как и животными, что будет означать для нас

голодную смерть. Таким образом, заключение, к которому возражающий приводит нас,

означает, что если невозможно жить без нарушения принципа равных подходов к

рассмотрению, нам необходимо не беспокоиться о нем вообще, а продолжать то, что

мы всегда делаем — питаться растениями и животными.

Приведенному возражению присуща слабость как в смысле фактическом, так и

логическом. Достоверных и заслуживающих доверия данных о том, что растения

способны ощущать удовольствие или боль — не имеется. Хотя недавно вышедшая

популярная книга «Тайны жизни растений» утверждала, что растения имеют своего

рода удивительные возможности, включая возможность читать мысли человека,

иллюстрируя это описанием поражающих воображение опытов, хотя они не были

подкреплены серьезными институтскими исследованиями, а недавние попытки

экспериментаторов ведущих университетов повторить эти опыты не увенчались

получением каких-либо положительных результатов. Такая неудача в подтверждении

экспериментов была объяснена теми, кто выступил сначала с потрясающими

сообщениями, что только постановкой «супер-чистого» опыта можно осуществить

подтверждение этих удивительных свойств растений. А вот что сказал об

экспериментах Клеве Бакстера и его детекторе лжи биолог из Йельского университета

Артур Галстон: «Так во что же вы хотите поверить, или в результаты тщательно

поставленных и описанных опытов, повторенных компентентными исследователями во

всем мире, или же в результаты, полученные на нескольких объектах, отобранных для

«специальных контактов» с таким же текстовым материалом?»

В главе первой этой книги я привел три основные признака, дающие явные основания,

чтобы поверить в то, что животные нечеловеческого происхождения могут чувствовать

боль: это характер поведения, природа устройства их нервной системы и эволюционная

оправданность ощущения боли для выживания вида. Ни один из этих признаков не дает

нам каких-либо оснований поверить в ощущение растениями боли. У растений не было

найдено ничего похожего на центральную нервную систему, и трудно представить,

зачем видам, неспособным двигаться и уйти от источника боли или, используя болевое

ощущение, избежать смерти каким-то иным способом, было бы полезно развивать

способность к ощущению боли с учетом позиций эволюционной целесообразности

этого. Поэтому призывы поверить в способность растений чувствовать боль следует

считать совершенно несостоятельными.

Это все, что касается фактических основ этого возражения. Теперь давайте рассмотрим

его логическую состоятельность. Предположим, что несмотря на всю невероятность

этого, исследователям удалось обнаружить признаки, что растения боль все-таки

чувствуют. Однако из этого еще не следует, что мы можем с таким же успехом есть то,

что ели и ранее. Если мы должны взвалить на себя ношу и боли, и голода, то мы

должны хотя бы выбрать из двух зол меньшее. Еще сделаем такое предположение, что

растения чувствуют боль в меньшей степени, чем животные, и поэтому для нас было

бы лучше поедать растения, а не животных. Действительно, такому выводу надо было

бы следовать, если бы даже растения чувствовали наравне с животными, т.к. мясной

промышленности недостаточно для обеспечения всех питанием, предпочитающих

мясную диету; у вегетарианцев же наблюдается, по крайней мере, десятикратное

превышение пищевых ресурсов над запросами потребителей. Исходя из этого я считаю,

что аргумент возражения становится нелепостью и я преследую тут только одну цель

— показать, чтобы те, кто выдвигает эти возражения, убедились в их полной

беспочвенности, а в целом это лишь их поиски оправданий своему стремлению

продолжать питаться мясом.

Рассмотрев вплотную вышеизложенную точку зрения, в этой главе мы хотим

осуществить то же самое относительно позиций, разделяемых многими

представителями западного общества, а также рассмотреть стратегию и аргументы,

обычно используемые для защиты таких позиций. Только что мы убедились, что с

логической точки зрения эти стратегии и аргументы подкреплены очень слабо. Они

просто что-то усовершенствуют и что-то оправдывают, вместо того, чтобы что-то

доказывать. Однако можно думать, что их слабость связана с рядом недостатков

экспертизы, осуществляемой рядовыми людьми в ходе обсуждения этических

вопросов. Поэтому может быть интересным рассмотреть, что современные философы,

проводящие специальные исследования в сфере проблем этики и морали, говорят о

наших отношениях с животными нечеловеческой природы. Философия должна

подвергать сомнению базовые положения своей эпохи. Прискорбно, но философия не