Дима - ПОНЕДЕЛЬНИК

- Знаете, я все еще не осуждаю вас за желание извлечь выгоду из смерти Сысоя., -

тыльной стороной ладони Адель вытирает слезы с лица и слабо, затравленно тебе улыбается.

– Если бы я осудила вас – это было бы так неискренне. Ведь, не выкради вы ключ, я бы тоже

погибла, - девушка нервно мнет пальцы на руках и долго молчит, затем добавляет, – и,

получается, что плата за мое спасение – это смерть Сысоя. Я права?

Ты не можешь поручиться за логическую безупречность этого вывода и отвечаешь

просто:

- Не знаю.

- Вы не обидитесь, если я попрошу вас уйти? – ласково спрашивает Адель. – Мне

необходимо побыть в одиночестве. И у меня страшно кружится голова.

- Да, конечно.

- Не бойтесь, я не расскажу о вас в милиции. Мы ведь теперь друзья. Я просто сообщу о

том, что Сысой без вести пропал двое суток назад, и что неизвестный назначил ему встречу

поблизости от троллейбусного парка. Так мы скроем ваше существование. А милиция

прочешет тот район и обязательно найдет… труп, - Адель выдавливает кривую полуулыбку.

– Возможно, это и не он. Как вам кажется, размышления Сысоя о желаниях похожи на

предсмертную записку? Может быть, он свел счеты с жизнью?

- Нет, - отвечаешь ты, – в письме об этом не говорится.

- Я тоже так думаю. Если они найдут Сысоя – скорее всего, это убийство. Но ни слова

больше. Я не хочу втягивать вас в эту историю.

Адель провожает тебя к двери. В прихожей она заставляет тебя переодеться в шведский

пуховик Сысоя, утверждая, что твое пальто слишком тонкое для зимы, – девушка по-

матерински настойчива, и ты в конце концов соглашаешься. Она также вручает тебе шапку-

ушанку иностранного производства. Пуховик великоват, шапка тоже плохо сидит, но зато и

голове, и телу будет тепло. На пороге Адель спрашивает тебя:

- Вы не могли бы дать мне номер своего телефона? Я все-таки хочу отблагодарить вас за

помощь. Как-нибудь. Когда-нибудь.

- У меня в квартире не установлен телефон, - отвечаешь ты честно.

- Может быть, вы разрешите мне заглянуть к вам в гости? Только я не навязываюсь. Я бы

выстирала вашу одежду и вернула ее вам. Это ли не повод?

Сперва ты хочешь отказаться. Потом понимаешь, что это будет невежливо. А затем

осознаешь, что, избегая встреч с Адель, можешь вызвать ее подозрения. Надо либо выдумать

адрес, либо сказать правду. Ты не исключаешь и того, что знакомство с Адель может

оказаться для тебя полезным. И, наконец, ты подробно расписываешь ей, как тебя найти.

- Да, я знаю этот дом, - весело сообщает девушка. – Вы снимаете квартиру у Лидии?

- Верно, - твое настроение заметно портится.

- Она моя родственница.

Ты не знаешь, как на это реагировать.

- Вы точно уверены, что Сысоя убили не вы? – уточняет тем временем его любовница.

- Клянусь.

- Вот и хорошо. В таком случае до встречи, - Адель устало машет тебе рукой и закрывает

дверь.

56

Ты быстро идешь по гостиничному коридору, намного более приветливому и уютному,

чем в прошлый раз. Мимо тебя горничная катит тележку, густо уставленную серебреной

посудой, посреди которой высится прозрачная банка с крикливо-алыми коктейльными

вишенками. Позвякивает кофейный сервиз. Это в номер «26», догадываешься ты, но, скорее

всего, у Адель пропал аппетит. Если, конечно, эта женщина не разыграла тебя, чего тоже не

стоит исключать.

Теперь, когда выяснилось, что Адель – родственница Лидии, случайная встреча с ней

может оказаться как полезной, так и опасной ловушкой. И все же ты радуешься: наконец-то в

этом городке у тебя появился знакомый, с которым можно общаться, – странная и, на первый

взгляд, добрая приятельница. Непременно стоит воспользоваться ее желанием тебе помочь.

Знакомство с Адель – это выгода. Возможно, что она продолжит доброе дело, начатое

покойным Сысоем – мир его праху.

Ты довольно оглаживаешь новую одежду – подарок женщины из-под кровати. Хороший

пуховик, отличный костюм – чувствуешь себя на высоте, хотя и не в своей шкуре. Спускаясь

по лестнице в холл, ты засовываешь руки в карманы брюк и неожиданно нащупываешь

какую-то бумажку. Извлекаешь ее на свет. Это тетрадный лист, сложенный вчетверо и слегка

пообтрепавшийся. Наверное, очередные бредни Сысоя. Разворачиваешь. Короткая запись:

«Уровень Г26, этаж 74, лаборатория №19. Главное Субстанциональное Хранилище. Касается

душки, дело утвердили. Опасно».

Странный текст. Ты поспешно убираешь листок обратно в карман, а на душе почему-то

образовывается неприятный осадок, будто бы над твоей жизнью нависла смутная угроза. К

сожалению, автор записки остается неизвестен, – во всяком случае, это не почерк Сысоя.

Текст написал кто-то другой.

Вернувшись домой, ты засыпаешь, даже не сняв костюма…

Чт.

…и просыпаешься только через восемнадцать часов.

Это был нервный, прерывистый, и в целом утомительный сон, один из тех, когда мозг не

перестает работать, пережевывая все случившееся накануне и сигнализируя об опасности, а

тело из-за этого не может полностью расслабиться. За восемнадцать часов тебе не раз

хотелось встать, чтобы попить воды, сходить в туалет, но темень за окном все время

морочила, баюкала, и мышцы тебе не подчинялись – сил хватало лишь на то, чтобы изредка

ворочаться и сквозь сон искать сбившееся одеяло. На лицо нервное и физическое истощение.

К тому же тебя ни на секунду не покидала еще более утомительная мысль, – что ты не

имеешь права спать: это слишком щедрый подарок, надо искать деньги, скоро понедельник,

вставай же, надо искать работу, необходимо что-то придумать, нельзя спать, надо вставать,

нет сил, вставай же, искать работу, не то будет поздно, вставай – этот однотонный монолог

служил фоном всем твоим снам. В какой-то момент посреди ночи тебя пронзила кошмарная

мысль, что понедельник уже наступил, что Лидия придет с минуты на минуту, а ты не

можешь даже рукой пошевелить – осталось ничтожно мало времени, но жизненно важно

что-то предпринять: спрятаться, позвать на помощь, за несколько секунд отыскать деньги

или претвориться игрушкой, куклой, как будто тебя нет в квартире. Но ты не можешь, и ты

куда-то проваливаешь, там давящая тишина, а через некоторое время – то ли через

мгновение, то ли через несколько часов – ты с облегчением узнаешь, что необходимую

сумму денег все-таки удалось достать, наступил понедельник, и теперь все будет в порядке.

Становится уютно, спокойно, хорошо, но потом тебя опять выкидывает на поверхность сна,

где все по-прежнему, а силы на то, чтобы встать, действовать, так и не появились.

Это был галлюцинаторный бред. Это были восемнадцать часов изнуряющего сна. В