Дима - ПОНЕДЕЛЬНИК

успокоил двух разгорячившихся друзей, все не закончилось бы так трагически. Папа был

патриотом до мозга костей, он и в мыслях не мог допустить, что 28jx, особенно учитывая

сопряженную с ним опасность, попадет в руки правительства другой страны. Его

идеологические споры с более прагматично мыслящим отцом Филиппа становились все

ожесточеннее. Затем, насколько я понимаю, получив выгодное предложение заграницей,

отец Филиппа выкрал 28jx и эмигрировал. Папа, оставшись без цели в жизни, вскоре погиб,

Степан Михайлович тоже сильно пострадал. А что произошло дальше с 28jx, я могу только

догадываться. Полагаю, Филипп после смерти своего отца продолжил его опыты, возможно,

секретную работу на правительство какого-то иностранного государства, связанную с

расшифровкой формулы вещества. Удалось ли ему создать аналог – неизвестно. Была ли та

пробирка, которую выкрала у него Адель, единственным оставшимся образцом 28jx, тоже не

ясно. Но когда Филипп снова появился в городе, и произошел этот случай с распадом бумаги

в книжном магазине, я понял, что необходимо срочно действовать. Сперва, он, по-видимому,

собирался избавиться от всех оставшихся свидетелей той давней истории: от Адель, Степана

Михайловича, Сысоя и меня. И, возможно, в Вышнем был реализован первый этап

широкомасштабной операции по уничтожению всех книг России, и этого, между прочим, не

так сложно добиться. Я придерживаюсь взгляда, что литература является неотъемлемой

частью жизнедеятельности нашей страны, и если ее изъять, могут произойти непоправимые

трансформации. При этом экономически и идеологически в России высоким статусом

неизменно пользуются именно книги, а литература, публикуемая в Интернете, тягаться с

ними пока не может. Так вот, предположив, что все книги будут уничтожены, и параллельно

с этим начнется активная пропаганда западных ценностей или поставка на отечественный

рынок с Запада суррогатных товаров, мы буквально получаем новую лоботомированную

Россию – Россию-зомби, страну, абсолютно подчиненную другой державе. В связи с этим я

решил спасти хоть какой-то процент книг, и даже если все эти подозрения не оправданы,

страховка в любом случае не помешает. Этой идеей увлеклись мои московские, питерские и

тверские студенты, и так началась эпопея с сожженными библиотеками. Молодежь все-таки

испытывает непростительную слабость к эффектным жестам…

- Но ведь все ваши книги уничтожены, - напоминаешь ты.

- Дудки! – с азартом восклицает Никита. – Прямо на наших с вами глазах произошло

научное открытие, своего рода чудо. Вы ведь наверняка заметили, что пострадали не все

книги?

- Вещества не хватило? – предполагаешь ты.

- Содержимого такой пробирки, как вы описали, хватит на то, чтобы уничтожить все

книги в библиотеке Конгресса США, а это, напомню, самое большое книгохранилище мира!

Как я понимаю, все дело в отпечатках пальцев и ладоней. Я ползал там на пепелище и

смотрел, какие именно книги уцелели, ведь все они были расположены в строгом порядке.

Например, некоторые романы Толстого уцелели, другие – испепелились, то же самое с

книгами Достоевского, Пушкина, Гоголя… Какие-то выдержали атаку 28jx, остальные –

распались. Я обратил внимание, что все уцелевшие книги имеют очень неопрятный вид. Их

много читали! Иные страницы внутри них тоже исчезли, а другие куски, наоборот,

145

сохранились. Я совершенно уверен, что принцип этого, с позволения сказать, естественного

отбора плотно связан с реакцией читателя на текст произведения. Я помню эти уцелевшие

куски, они всем известны – лучшие места лучших произведений. В момент максимального и

самого искреннего сопереживания читателя героям романа в его сознании и организме, по-

видимому, происходят определенные процессы, и отпечатки этих внутренних состояний

остаются на страницах книг! Из человеческого организма через пальцы и ладони,

удерживающие книгу, проходит некое вещество, оно пропитывает и защищает книгу. Это

великолепный процесс взаимообмена. И я уверен, что разным внутренним состояниям

человека соответствует разный состав этого вещества, но только определенный из них

обладает защитными, укрепляющими свойствами. Почему некоторые произведения не

вызывают такого отклика, а другие, напротив, стимулирует внутри читателя столь

интригующие процессы? Это важная тема, и она остро нуждается в глубоком,

экспериментальном исследовании. Конечно, все, что я вам высказал, не более чем теория, но

если она оправдается, – никакой 28jx нам уже не страшен. И опыты моего отца по

укреплению бумаги, возможно, все-таки получат продолжение.

- А Филипп?

- Филипп работает на другую страну, и я не могу ставить ему этого в вину. Он

дезориентирован порочным примером своего отца, но опять же, кто мы, чтобы судить его?

Другое дело, что в идеологическом плане мы с Филиппом всегда останемся противниками. Я

не знаю, получит ли операция 28jx продолжение, и все же, если моей стране понадобится

защита, я всегда готов ее предоставить. Возможно, иноземцы не остановились бы на

уничтожение всех российских книг, может быть, это была только тестовая операция, а

главный удар планируется нанести по самой бюрократической основе нашего государства.

Предположите, что под воздействием 28jx уничтожены все важнейшие документы, все

архивы, всевозможные справки, анкеты, паспорта, свидетельства и т.д. У нас ничего не

останется, страна будет повергнута в хаос. По экономическим причинам Россия по-

прежнему очень «бумажное» государство, на компьютерные носители переведен мизерный

процент документации. И это значит, что вещество представляет угрозу не только морально-

культурному состоянию нации, но даже спокойствию и состоятельности общества на самых

примитивных уровнях. Уже в ближайшее время я хочу начать эксперименты по выработке

противоядия от 28jx. Это реально! Мне был явлен слишком явный знак…

- Странно… - шепчет Никита после небольшой паузы, слегка замедляя шаг. На его лице

появляется как будто мечтательная полуулыбка.

- Что? – уточняешь ты.

- Я чувствую себя героем второсортного голливудского фильма, какого-нибудь триллера

с перестрелками, массой трупов и ядовитым веществом, призванным уничтожить

человеческую цивилизацию. А у вас нет такого ощущения?

- Не знаю, - тянешь ты.

- Только сейчас об этом подумал… Может быть, помните, я вам рассказывал о вреде

«бульварного» чтива, о том, как это нечеловеколюбиво заниматься его массовым

распространением и внедрением. Но у меня такое чувство, будто массовая, тупо