Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.

возраста, обосновавшаяся в пристройке монасты­

ря иезуитов, в 1 7 5 9 году оставила святым отцам

четыреста флоринов на украшение церкви и двести

флоринов — беднякам. Ее исповеднику, и только

ему одному, было поручено открыть ящики ее сек­

ретера и сжечь все находящиеся там бумаги. Со­

мнительно, чтобы речь шла о черновых набросках

трактата, посвященного молитвам. Скорее, это бы­

ли старые любовные письма или переписка между

двумя подружками, изобиловавшая сплетнями об

их маленьком кружке.

* * *

Спустимся немного пониже, то есть ближе к

аду. В 1 6 5 9 году, в середине XVII века, который с

86

б о льшим правом, чем средневековье, может счи­

таться временем расцвета демонологии, Пьер Бис-

валь и Ж а н Кленверк вместе с двадцатью пятью

коллегами приговаривают к пытке и выносят смер­

тный приговор одному колдуну. Речь шла о некоем

Томасе Лотене, уроженце города Метерен, непо­

далеку от Мон-Нуар. Этого Томаса обвиняли в том,

что он заколдовывал соседскую скотину и убил ре­

бенка с помощью отравленных слив. Преступления

самые обычные: кажется, что даже в те времена,

когда Асмодей, Вельзевул, Астарот и сам их ко­

роль Люцифер * были у всех на языке, они оказыва­

лись способны на очень малое число злодеяний; к

тому же им недоставало фантазии, ибо по части

жестокости и разнообразия первенство остава­

лось за людьми. Несмотря на то что вся деревня

выступала свидетелем обвинения, Томас не при­

знавался. Часто воображают, что на процессах по

обвинению в колдовстве судьи демонстрировали

неслыханное суеверие или цинизм и что смертные

приговоры сыпались как из рога изобилия. На са­

мом деле если уж не справедливость, то закон­

ность соблюдалась. Следствие длилось два месяца.

Подобно тому как в наши дни духи мертвых, вызы­

ваемые спиритами, обычно довольствуются тем,

что общаются через посредство медиума, так и ду­

хи зла, которых простой смертный редко может

увидеть, предпочитали совершать преступления с

помощью одержимых и колдунов, что вызывало

необходимость прибегать к услугам заклинателя

или палача. Несмотря на обычный допрос, длив­

шийся всего семь часов, мужлан устоял и продол-

87

жал молчать. Процесс затянулся бы, когда бы сча­

стливая случайность не привела в Байёль по лич­

ным делам палача из Дюнкерка. Этот служитель

закона похвалялся, что своею рукою отправил на

тот свет шестьсот колдунов и колдуний. Он попро­

сил разрешения навестить заключенного, что ему

было тут же дозволено — все были просто счастли­

вы довериться человеку искушенному.

Обследование, проведенное опытным мастером

своего дела, незамедлительно выявило на теле То­

маса следы сделки с дьяволом — знаменитые не­

чувствительные зоны, считающиеся в наше время

патологией, в них можно с легкостью втыкать игол­

ки, не вызывая у испытуемого ни крика, ни дрожи.

Настоятельно возникала необходимость в допросе

с пристрастием. Несколько сломанных костей, не­

сколько порванных вен, и Томас признался во

всем, чего от него ждали. Он принимал участие в

шабаше, беседовал там с дьяволом после того, как

по обычаю поцеловал ему задницу — таков был ри­

туал. От дьявола научился он тайнам колдовства и

умению отравлять сливы. У дьявола, присутство­

вавшего в ту ночь на шабаше, было имя: его звали

Арлекин.

Арлекин, Хелькен, Хилькен, Хёдле-Кёниг: j'oie

la mesnie Hielekin, mainte kloquète sonnant... 1 В те

времена, когда байёльские судьи допрашивали То­

маса, Арлекин на ярмарочных подмостках был все­

го лишь традиционным персонажем итальянской

1 Я слышу, как компания Хилькена позвякивает коло­

кольчиками... ( среднефр. ) .

88

комедии, забавляя зевак прыжками, остротами и

быстро вращая длинную колотушку. Но некогда

его трико в желтых и красных ромбах считалось

огненной одеждой, а черная маска — маской князя

Тьмы. Этот Арлекин, опозоренный проповедника­

ми, гневно возмущавшимися непристойностями в

театре, в языческой Европе был соперником Лес­

ного царя * или далекого Фракийского всадника.

Под лай собак и ржанье лошадей, по горам и до­

лам, по равнинам и болотам он мчался во главе дья­

вольской скачки *, и каждая ночь длилась сто лет.

Фольклор еще не изучали, поэтому никто — ни

ученые, ни зрители — не узнавал бога, переодетого

шутом, но роковая встреча Томаса Лотена с Арле­

кином в ночь шабаша красноречиво свидетельству­

ет о том, как живучи легенды в темном

крестьянском сознании. Дело этого пособника де­

монов было заслушано. Пьер Бисваль и Ж а н Клен-

верк поставили подписи под приговором о

смертной казни через сожжение. На Большой пло­

щади, у ж е заполнявшейся народом, соорудили ко­

стер. Но подручные, на которых была возложена

доставка главного заинтересованного лица, обна­

ружили его, скорчившегося в углу камеры, с пере­

битой шеей. Разочарованную публику разогнали.

Арлекин в ярости убил своего сообщника за то, что

тот открыл его имя, хотя, может, он сделал это из

жалости (если душе дьявола доступна жалость),

чтобы уберечь его от худшего конца. Тюремщик,

проявивший сочувствие или подкупленный семьей

негодяя, возможно, сыграл роль демона, хотелось

бы верить, что приказ он получил от Пьера Бисваля

89

или Жана Кленверка. Но магистраты редко вмеши­

ваются в ход правосудия.

В большинстве своем жертвами «Молота

ведьм» и других трактатов, составленных чрез­

мерно возбужденными демонологами и прилежно

прочитанных судьями, были, разумеется, несчаст­

ные безобидные горемыки, навлекшие на себя не­

приязнь соседей странным видом или поведением,

перепадами настроения, пристрастием к одиноче­

ству или любой другой особенностью, пришед­

шейся людям не по вкусу. Томас Лотен

принадлежал, несомненно, к этой категории. Но

надо помнить и тех, кого приводили на шабаш —

в действительности или в мечтах — прирожденная

зловредность, затаенная озлобленность из-за пе­

ренесенных несчастий и притеснений, постыдные

пристрастия или неутоленные желания. Прорабо­

тав целый день на прополке репы в поле или в

торфянике, жалкие оборванцы, собравшись вме­

сте небольшой группкой, усаживались на корточ­

ки в зарослях вокруг горящих углей, для них эти

сборища были то же самое, что наши вновь став­

шие первобытными танцы, наша кричащая и скре­