Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.

лось невозможным. В каком-то смысле

впечатление мое точно. Эти годы будто растек­

лись беспорядочно, подобно воде, то сверкаю­

щей и быстрой, то стоячей, образующей лужи и

болота и всегда поглощаемой землей.

Изгнание в Англию можно на худой конец

объяснить любовной кабалой, бегством от родных

или просто очарованием английской жизни, такой

притягательной для вкусивших ее однажды. В по­

следовавшие затем годы Мишель, напротив, жи­

вет впустую. П р е ж д е всего брак, заключенный по

желанию отца, не помогает ему осесть где-нибудь.

338

Не может быть и речи о том, чтобы создать

семью, разумеется, если выражение это, подразу­

мевающее наличие прочной социальной базы, еще

что-то для Мишеля значит. Невозможно также за­

няться каким-нибудь делом или создать себе по­

ложение. Об умственной деятельности, которая

займет такое большое место в жизни отца в зре­

лом возрасте и в старости, пока тоже нет речи. В

течение десяти лет Мишель, Берта и Габриель бу­

дут словно скользить по ледяной дорожке под

звуки модного вальса, при свете, напоминающем

картины Тулуз-Лотрека. От Остенде до Швенни-

гена, от Бад-Хомбурга до Висбадена, до гипсовых

пирожных Монте-Карло они не пропускают ни

одного бала, ни одного праздника цветов, ни од­

ного спектакля, даваемого парижскими труппами

на курортах, ни одного парадного обеда, ни одно­

го конного состязания, где Берта и Габриель,

опытные наездницы, часто выигрывают, и, самое

главное, ни одного вечера в залах, освещенных

люстрами и украшенных присутствием крупье,

где так приятно встретить принца Уэльского *, ста­

вящего на любимое поле, и Феликса Круля *, де­

ржащего банк в баккара.

По крайней мере до того далекого еще и, воз­

можно, у ж е пасмурного дня, когда ледяная красо­

та украинской зимы острым ножом пронзила

Мишеля, в памяти его не сохранилось воспомина­

ний о пейзажах, служивших фоном для их путеше­

ствий. Жизнь за границей, кажется, была для

обеих сестер всего лишь длинной чередой шуток

по поводу смешного вида местных жителей, неле-

339

22*

пых женских нарядов, странностей в еде и прочих

обычаев. В ход идут обычные банальности, услы­

шанные в маленьких театриках или кафе-концер­

тах («В Германии у них этого нет»). Ежегодные

морские путешествия на маленьких яхтах — спер­

ва на «Пери», а затем на «Бэнши» — всякий раз ста­

новятся праздником воды и чистого морского

воздуха, но кажется, что путешественники не за­

мечают ни дикой красоты голландских, немецких

или датских островов — сезонных убежищ птиц,

ни очарования старых маленьких фризских портов.

Как-то в воскресенье трое неразлучных, к которым

в том году присоединился Бодуэн, высаживаются в

Леувардене. Берта и Габриель сразу же с удоволь­

ствием шокируют местных жителей то шуршанием

парижских туалетов и чрезмерно пышными турню­

рами, извлеченными из чемоданов, то, напротив,

небрежным видом завзятых морячек. В тот день

проходит сбор средств в пользу приюта для старых

морских волков. Путешественников просят при­

нять участие в благотворительной акции. Бодуэн

убеждает зятя встать вместе с ним по обе стороны

церковного портала в момент службы с ночными

горшками в руках, он уверен, что подобное шутов­

ство развеселит добрых голландцев и заставит их

раскошелиться. И действительно, медные монеты и

даже несколько флоринов доверху заполняют оба

сосуда. Порою Бодуэн заключает гастрономиче­

ские пари: они с Мишелем обязуются съесть на

двоих омлет из тридцати яиц, что и проделывается

под аплодисменты капитана яхты, матроса, юнги,

шайки мужланов и двух дам.

340

В полусветских кругах завсегдатаев казино, где

играющие от безделья и играющие от порока регу­

лярно встречаются вокруг вечно зеленого сукна,

устанавливается своя иерархия: светские люди в

этой сутолоке узнают и приветствуют других свет­

ских людей. Но при искусственном освещении са­

мые настоящие гербы стоят не больше, чем

принадлежности котильона, золото превращается

в мишуру, а бриллианты в стразы. Берта и Габриель

как свои пять пальцев знают бриллиантовые убо­

ры, подлинные или фальшивые, других женщин.

Они сверкают в Бад-Хомбурге, их можно снова

увидеть в Монте-Карло, порой на другой груди. За­

всегдатаи гостиницы «Париж» и частного зала ка­

зино образуют аристократию в этой толпе, где

смешались все касты. Дамы состязаются в туале­

тах, но законные жены сдаются перед броской

разновидностью куртизанки, которой является

крупная кокотка, находящаяся на содержании у

королей или президентов. Как-то вечером красави­

ца Отеро * вступает в борьбу с Эмильеной д'Алан-

сон: речь идет о том, чтобы доказать, что за время

своей карьеры одна из этих дам собрала больше

драгоценностей, чем конкурентка. Пышная Отеро

величественно проплывает между игорными стола­

ми, пальцы ее унизаны кольцами, браслеты подни­

маются от запястий до плеч, на розовой, сильно

декольтированной груди позвякивают друг о друга

колье, а низкий корсаж так усыпан брошами, что

под ними не видно материи. Поскольку нельзя все

же украсить алмазами задницу, куртизанку сопро­

вождает горничная в закрытом платье и маленьком

341

кружевном фартучке, увешанная бриллиантами,

которые не смогла надеть ее госпожа.

Соль этой жизни — в капризах случая и поч­

товых задержках, в муках, которыми сопровож­

дается конец недели или триместра и которые

предшествуют получению от нотариуса запечатан­

ного конверта, крупные проигрыши за карточным

столом кажутся порою подъемом и спуском по

американским горкам. Берте и Габриель случается

продавать вечерние туалеты торговке платьями, с

тем чтобы заказать новые или выручить старые,

как только карманы и сумочки заполнятся вновь.

Как-то в Висбадене, в день безденежья, неразлуч­

ная троица решает пойти на крайние меры: обе

дамы перед возвращением во Францию нашивают

под оборки платьев бесчисленные пакетики с белым

порошком, продающиеся на вес золота по ту сторону

границы. У Мишеля в тот вечер сердце трепетало.

Когда речь заходит о том, чтобы сбыть волшеб­

ный порошок, они обращаются к трем сестрам из

Лилля (а может, они уроженки Дуэ или Арманть-

ера), которые и состряпали это дельце.

Эти Сычихи, прозаические Парки, прядущие

нити многочисленных интриг и при необходимости

обрывающие их, были тремя старыми девами. Одна