Варлен Бечык - Радкі і жыццё

Ян Козак. «Адам и Ева».

«Я буду твоей, .ты будешь владеть моим телом, пока владеешь душой». «В такие минуты я люблю в ней, об­нимаю в ней саму жизнь. Землю, пламя, солнце, звезды и росу, поле и наш сад — все, что есть красота и полно­та жизни».

Быццам не гаворыш, а спавядаешся. Стан зачараванасці, які ўзнікае ўсё-такі, калі ты зусім адзін, калі ты адчуваеш прыроду і агорнуты ёю, калі ты плывеш у вадзе і ў паветры — і дыхаеш усім, што шэпча, звініць, дыхае, спіць.

Иван Скала. «Не хочу» («Панорама чеш. л-ры» 1983 — 6, с. 3.):

Зачем поток прекрасных слов,

Стихоплетений благовонье?

Прикройте мир от катастроф

Стихотвореньем, как ладонью.

Тым часам мінскія трывогі. Гіне кніга пра Панчанку. Не паспяваю. Неадкладна трэба здаць «Песні змагання» — не паспяваю. Важна зрабіць буклет «Радзіме — радок і жыццё» .— не браўся. Наспявае артыкул у «Дружбе народов» пра Танка — ці змагу?

Заўсёднае адчуванне, калі нейдзе выйдзеш на людзі, — як многа праспаў і як мала зрабіў. Галоўнае — можна было ж зрабіць.

Не чытаць па-чэшску, славацку — абраза ўласнай годнасці.

Словы прарока чэшскага народа — чэха: каб чэшская зямля квітнела дарункамі прыроды.

Думка пра тое, што невядомае, нечаканае, таямнічае, загадкавае павінна быць у мастацтве.

Але не выдумкаю, а — рэальнасцю, якая вакол нас, пры нас, з намі. Некалькі звычайных фота: пустая лаўка, апалы ліст, контуры дрэў. Як зрабіць здымак. У ім могуць быць і смутак, і тайна, і надзея, і жыццёвая радасць.

24. 9.

У «КП» цытуюцца радкі з выдадзенай у Мурманску касеты «Хибины»:

Здравствуй, брат мой во хмелю,

Без действительных и мнимых!

Я за то тебя люблю,

Что не муж и не любимый...

(Р. Маркова)

Брыда.

Инна Кашежева. «Не уходите в сытость, люди...» («Октябрь», 1984, № 4, с. 61):

Не будет музыки без лютни,

Без боли в сердце мертв поэт.

Не уходите в сытость, люди,

Назад пути оттуда нет.

«Мир стареет с нами, но быстрее нас... И никуда не деться от преждевременных потерь, кому-то на роду написано уйти до срока».

Гёте считал смерть самым красивым символом из придуманных людьми.

У «Роздуме ля параднай брамы» Ведзьмака Лысагорскага:

О, колькі лезла іх, бывала,

У наш мастацкі агарод!

I вельмі часта шанцавала

Лаўцам чыноў і ўзнагарод,

У сцепах гэтай установы (філармоніі)

Саміх сябе не пазнаём.

Тут нават слова роднай мовы

Не адшукаем днём з агнём.

Пра кнігу Айры Уолферта «Банда Тэккера» Д. За­слаўскі піша: «Следует вообще отметить как существен­ный недостаток романа чрезмерную склонность его авто­ра к психологическим экспериментам и изысканиям, в том числе и в области подсознательного, которые меша­ют правильному восприятию изображаемых Уолфертом явлений и снижают художественное достоинство произ­ведения».

Наадварот. Імкненне да псіхалагізму ўзмацняе твор.

Чингиз Айтматов. «Земля и птица вдохновения». «Правда». 18.9.84.

«Такова всякий раз многообъемлющая и многослож­ная суть подлинно великого мастера: он говорит о кам­не, а сказано о горе, он говорит о хуторе, а сказано о планете, он говорит об одном дне, а сказано о целой эпохе».

Янка Брыль:

«Момант чалавечай блізкасці, глыток высокай радасці жыцця».

«Крытык павінен быць другам».

«Два найвышэйшыя званні — пісьменнік і чалавек. Адно мне вельмі хочацца набыць, другое — яшчэ больш — не страціць».

Академик Д. С. Лихачев. «Лики слова» («ЛГ», 25.1.84):

«А если обратиться непосредственно к произведени­ям древнерусской литературы, мы обнаружим в ней такие черты, как глубокая эмоциональная и интеллек­туальная насыщенность, истовая убежденность, стрем-ление в сжатой форме ответить на коренные вопросы бытия, утвердить добро и справедливость. Эти черты перешли потом в творчество великих русских писателей XIX века — Толстого и Достоевского, они продолжают­ся и в советской литературе, вплоть до наших дней».

«Для меня интеллигентность — это повышенная вос­приимчивость к культуре, искусству, деликатность в отношении других людей, принципиальность. И еще: интернационализм. Я убежден, что национальное в его лучших проявлениях сохранится всегда. Но это не иск­лючает подлинного интернационализма, который заклю­чается в отсутствии национальной спеси. Кстати, я дол­жен напомнить, что «интеллигенция» — русское слово! Корень — заимствованный, он есть почти во всех евро­пейских языках, но в нынешнем своем значении — соци­альном, нравственном — слово и понятие «интеллиген­ция» родилось на нашей земле. А теперь, обогащенное новым смыслом, пришло в европейские, и не только европейские, языки».

«...Мы убеждены, что лицеприятие, так называемые отношения и тому подобные чуждые литературные при­меси довели нашу критику до поразительной бесцветно­сти и сделали ее ни в каком случае не полезной и, веро­ятно, очень скучной для читателей».

Пімен Панчанка:

Век прайшоў,

А дзень яшчэ ўсё цягнецца,

У наступны век

Зары вячэрні сцяг нясе.

Кожны дзень упарта я шукаю

Будучыню,

Ды яна ўцякае.

Будучыня,

Пра цябе усе мы

Друкавалі вершы і паэмы,

Мы цябе гукалі:

«Залатая!»

Зрэдку ты прыходзіла...

Не тая.

МЛЫНЫ

Млыны за вайну анямелі,

Бо вельмі быў горкі намол.

Журыўся над жорнамі Мележ,

Ды Мележ памёр....

А час наш ідзе грозным ходам,

Усюды грымяць перуны.

Звяліся зусім донкіхоты,

Як здані, знікаюць млыны.

Павел Нилин. «О товарищах, о литературе» («ЛР», 25.5.84):

«Разделяю и, в общем, могу рекомендовать следующие правила:

— будьте влюблены,

— пишите постоянно,

— не ленитесь смотреть кругом и деятельно — по крайней мере в молодости — участвуйте в жизни,

— общайтесь с хорошими писателями — важно убе­диться, что достижения, даже при больших способнос­тях, требуют усилий,

— не теряйте времени,

— читайте,

— не ставьте себе задачей рассказать именно о себе...

— не избегайте развлечений,

— молчите: на разговоры расходуется творческий дух».

Алесь Камароўскі («Маладосць, 1975, № 4, с. 50):

У мармуры, метале

Бацькі з вайны прыйшлі

Ваенныя медалі

Унукам прышпіліць.

Забітых, пакараных

Калекам і жывым

Перадаліся раны,

Пакут і болю швы.

Як трэба — кожны пойдзе

I ворага саб’е:

У кожным спее подзвіг I вера у сябе.

Якая лухта і недарэчнасць!

Ю. Фучик. Из Баутцена, тюрьмы для подследствен­ных в Берлине:

«Вы, кажется, думаете, что человек, которого ждет смертный приговор, все время думает об этом и терза­ется. Это ошибка. С возможностью смерти я считался с самого начала... Но, по-моему, вы никогда не видели, чтобы я падал духом. Я вообще не думаю обо всем этом. Смерть всегда тяжела только для живых, для тех, кто остается».

Паводле слоў Гётэ, каб лепш спасцігнуць сэнс тво ра, мала ведаць яго змест, трэба прасачыць, як ён ствараўся.