Валерий Гришковец - Одиночество в хаосе мегаполиса

И кто, как не мы сами, в этом виноваты?.

17 июля. Вот и подошло время отправляться в Белокаменную. В субботу в Москву автобус ДРУ-8 везет рабочих — вахту. Фэсь договорился насчет места мне. Можно было подождать, потянуть до средины августа, оно, по-моему, было бы лучше: что я там найду в такую спёку?.

И все-таки, скорее всего, двину попутчиком с ребятами — сэкономлю почти 20 долларов. Для меня это существенно. Ну, а что будет, то и будет. От судьбы не уйдешь.

20 июля. Поездка откладывается на вторник.

Шел, как это часто люблю делать, через кладбище, что на Спокойной. Обра­тил внимание на новый памятник у дороги с «польской стороны», где давно уже не хоронят усопших. Так оно и есть: памятник поставили на могиле паненки, которая умерла. аж в 1939 году!..

Вот так память, вот так поляки!.. Наш брат о своих близких забывает чуть ли не назавтра после похорон. А тут.

Хотя это у нас тоже не родовое беспамятство. Это один из обильных плодов большевистского прошлого. Но не о ком-то другом, о нас Александр Сергеевич писал:

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к отеческим гробам,

Любовь к родному пепелищу.

А Пушкин, кто бы и что бы ни говорил, — Пророк. Пророки — не ошибают­ся. И беспамятство, как и прочие большевистские (временные) хвори, мы пере­живем. «Товарищ, верь!..»

31 октября. Наконец-то купил тетрадь — в переходе на «Пушкинской». Все корил себя, ругал, а вот купить тетрадь и делать записи духу не хватало. Кожедуб и тот говорит, что подобным записям цены нет. И Кошель не однажды подталки­вал меня к этому. Что ж, с Богом!

***

Днем ездил в «Хроникер» к Борису Евсееву. Накануне «Литературная газе­та» дала отрывок из его романа. Звонил, приглашал. Разговор все о том же — о литературе. Борис прав — надо писать. Хандра, нудеж, душекопание — все это подвигает к депрессии, к запою. Надо жить на полную ногу, и удача сама тебя найдет.

Вечером выбрался в ЦДЛ. И там снова встретился с Евсеевым. С ним была Лола Звонарева. Она помнит меня: года 3—4 тому мы с ней знакомились — здесь же, в ЦДЛ.

В Большом зале был вечер памяти Геннадия Шпаликова. Народу, как ни странно, собралось немного. Спустился в Малый зал. Там проходила презента­ция книги Ирины Алексеевой «Песни темноты». Людей подошло прилично — заняли почти все места. Среди выступающих — известные поэты, барды Алек­сандр Городницкий, Николай Новиков, Марк Кабаков. Сама И. А., по всему видать, бабенка шустрая, читала стихи с этаким трагическим придыханием, отправляя слушателей в экскурс по своей судьбе, где были люди все знаменитые, шумные, громкие, а вот стихи ее, увы, не весьма. Слабенькие стихи. Как бы их ни выдыхала и чтобы ни говорила во след им И. Алексеева.

1 ноября. ТВ «Новости» — самые неприятные, в том числе и для меня: доро­жают международные телефонные разговоры и. вводится для иностранцев, на манер Штатов, «гринкарта». Стоит она около 100 долларов. Белорусы в России, чтобы ни говорили, тоже иностранцы. Это, видать, последнее, что меня оконча­тельно выдавит из Москвы.

Вечером — ЦДЛ. Презентация книги Алеся Кожедуба «Тост за Россию». Собрались московские прозаики, друзья Алеся. Они и выступали: А. Трофимов, А. Ларионов, В. Пронский, В. Зуев, С. Казначеев, М. Попов. Выступил и я. По-моему, неплохо. Потом было застолье в Московской организации. Да, была и Любовь Турбина, выступала, подписала мне свою книгу, вообще наговорила мне столько комплиментов — едва унес.

А на сердце все та же тяжесть. Двинул на «Алексеевскую» к Г-не. Она мне не очень обрадовалась, хотя. Проводил ее, как когда-то: с одного троллейбу­са на другой. Но совсем не так, как ТОГДА. Проводил — словно в последний путь любовь свою, словно что-то очень и очень дорогое мне, — в последний путь.

***

Заходил в книжный магазин «Москва», что на Тверской. Как всегда, в пер­вую очередь заглянул в отдел «Поэзия». Ю. Кузнецов и Вл. Солоухин стоят, как стояли два месяца тому, когда был тут. А вот книг О. Митяева, их было немало, причем, два разных издания, нет. Нет и книги (в супере) И. Резника — рас­купили.

Такие нынче ценители поэзии.

11 ноября. В Москве зима: снег, легкий мороз. Весь день работал на ВДНХ, на подготовке выставки. Все было неплохо, да требовалось выходить из павильо­на во двор на разгрузку машин. Делать это приходилось легко одетым, для меня это совсем не приемлемо, но. нужны деньги.

А ВДНХ в этот день — сказка. Особенно праздничны ели. Они густо зава­лены снегом. Вот бы погулять здесь с Г-ной. Впрочем, когда-то летом мы с ней добирались, гуляя, и до ВДНХ.

О Пинске (о возвращении) даже и думать страшно, не то что ехать туда жить. Но. но — что делать? Впрочем, работать надо всюду. Писаниной не про­кормишься. К слову, два месяца назад точно на такой же работе я был занят в «Олимпийском». Тогда как раз заработал на пальто.

13 ноября. Вчера с утра и до позднего вечера работал на ВДНХ. Домой при­ехал только в 23.30. Жутко устал, засыпал и все думал, что не проснусь.

Уже почти и не пишу. Хочется чего-то нового — доброго старого: прилично одеться, быть с приличной женщиной. Для этого, разумеется, нужны деньги. От одной лишь мысли о них меня уже мутит.

А ВДНХ — этакая новая русская сказка — сытая, счастливая деревня. Таким, как я, место в ней, в лучшем случае, батраком.

***

Журнал «Смена» с нового года перестает печатать стихи, «Молодая гвардия» и вовсе выходить не будет. И хотя я в «Молодой гвардии» никогда не печатался, известие это меня не порадовало. Наоборот — напугало. Процесс, как говаривал один Типус, пошел. И пошел, судя по всему, неостановимо. Для литераторов в особенности.

Есть неплохой журнал «Дружба народов». Там меня знают. Вот и отвезу им свои стихи из «Белых мостов». Авось.

***

Ездил в «Дружбу народов». В редакции встретил Липневича. С ним я не виделся лет 6—7. Поговорили — все о том же. А вот В. Л., увы, уже не тот. Вот еще одна жертва литературного поприща. Был красив, виден и, казалось, в жизни (и литературе) достигнет чего-то.

Вечером подался в общагу Литинститута. Договорился с Федей Черепано­вым о встрече назавтра в издательстве «Русский двор» насчет книги Дубровина. Почаевничали. А потом и с Шишкиным — у него в комнате.

14 ноября. С утра в Литинституте — в издательстве «Русский двор». По просьбе Федора Черепанова высказываю свои замечания по верстке «Братины» наборщику А. Последний — обычный московский сноб, человек недалекий и неприятный. Ничего путного из моих намерений, по-моему, нужных и добрых, не получилось. Кое-как обговорил с ним и условия издания книги Гены Дубровина. Думаю, вряд ли из этого что-то получится. Геннадию следует, видимо, поискать человека более простого и делового. За такие деньги книгу можно издать и в другом месте.