Том Уикер - На арене со львами

Он уже слышал сотни историй вроде той, которую сейчас рассказывал Мэтт. Кэти отдавала делу столько душевных сил, что пресс-секретарь Джо Бингема как-то сообщил Моргану по секрету: ему доподлинно известно, что Кэти спит со всеми партийными лидерами штатов подряд, и если Андерсон добьется победы на съезде, он будет первым кандидатом от партии, для которого жена добилась выдвижения, не поднимаясь с постели. Морган только захохотал в ответ — он знал, что эти гнусные сплетни в конце концов обернутся против тех, кто их распускает. Да стоит лишь взглянуть на Кэти и на этих самых партийных лидеров, подумал он, и слепому станет ясно, что даже президентское кресло для своего мужа она не стала бы покупать такой ценой.

Но и знай Морган тогда о ее звонке к Данну, он все равно не слишком взволновался бы, потому что все его мысли в то время были поглощены Энн. Об этом и сейчас вспоминать больно, подумал он, почти не слушая Мэтта, но из всех обид, унижений и разочарований он пережил тогда самое жестокое. Он и сейчас не знал, что произошло в то лето, когда состоялся съезд, то ли Энн затеяла какую-то игру, то ли в приступе раскаяния казнила себя, вернее, глумилась над собой, то ли этот ее странный, неожиданный порыв нежности к нему был последней отчаянной попыткой обрести то, что никогда ей не давалось, как всем нам что-то не дается; может быть, она на миг поверила, что, сдавшись, покорясь, впустив его в свою святая святых, куда он так часто и так тщательно стремился, она, по необъяснимой иронии судьбы, сможет как-то приспособиться к своему существованию: как будто с циничной покорностью легче смириться, чем с непримиримым одиночеством, как будто это ранит не так больно. А может, она просто готовила поле для кровавого посева, желая погубить его, или себя, или их обоих.

Не все ли равно, подумал он, зачем теперь вспоминать об этом? И все-таки снова и снова он вспоминал о той сумасшедшей страсти, которая тогда ошеломила его, о волшебстве, об ослепительной яркости красок, которыми вдруг расцвела жизнь, он и не знал, что такое бывает. Все это вновь обрушилось на него, наверно, потому, что они воскресили прошлое — предвыборный съезд, отель, толпы народа, нескончаемые часы на трибуне, в табачном дыму, среди криков и рева толпы,— те ночи и дни навсегда слились для него в один исступленный миг, ради которого он и жил, в тот миг, когда он думал, что пробьет, разрушит стену, окружившую его, отделившую их друг от друга, когда в яростных, изощренных, не утоляющих страсть объятиях любви, чистой и сливавшей их воедино, как пламя сплавляет металлы, он вдруг поверил, что вот он, конец отчуждению, они вырвались из тьмы одиночества, они одолеют смерть, отринут все своекорыстные мысли и возродятся в едином существе.

— …Но на самом-то деле,— сказал Мэтт Грант,— хоть Ханту и удалось одержать блестящую победу на первичных выборах, к открытию съезда он уже терял последние силы. Все свои заряды он расстрелял на первичных выборах. Вербовать сторонников тем же способом, что и раньше, он уже не мог. На южан, преданных Бингему, рассчитывать особо не приходилось. Никто не знал в точности, каким числом приверженцев располагают президент и партийные лидеры — это зависело от того, кому их голоса понадобятся и для какой цели,— но все журналисты полагали, что их около четырех сотен. Значит, президент с Джо Бингемом могли совместно выставить против Ханта половину делегатов съезда. Если он хотел спасти положение, надо было круто менять курс и договариваться с кем-то о передаче ему голосов или идти на сделку: к примеру, переманить на свою сторону либералов Старка и обработать всех тех делегатов, которых выдвигали отдельные штаты, включая и того деятеля, которого проталкивал Данн. Если считать сторонников этого деятеля да прибавить сюда известное число приблудных представителей соседних штатов, то выходило, что Данн обеспечил своему кандидату девяносто восемь голосов. Эту цифру я, наверно, никогда не забуду. И теперь вы понимаете, почему Кэти позвонила Данну, когда газеты начали кричать об Эйкене. Данн был той самой картой, которой она надеялась сорвать банк.

И конечно же, подумал Морган — рассказ Мэтта то врывался в поток его неотвязных мыслей, точно автомобиль на улице в часы пик, то мысли оттесняли слова,— у Кэти были все основания сомневаться, что Хант сам позвонит Данну, ведь он по натуре был актер, а не режиссер, хотел быть не за кулисами, а на сцене.

«Юный следопыт» — так называл Андерсона кое-кто из партийных лидеров, хотя они же раньше возмущались его «бесчеловечной, маккартистской тактикой по отношению к старине Хинмену». Перед открытием съезда в Хантову штаб-квартиру в гостинице проник слух, будто губернатор одного из нефтяных штатов предложил Андерсону голоса нескольких делегаций во втором и третьем туре, если Андерсон даст ему гарантию, что в случае избрания вернет этим штатам спорные нефтеразработки. По тем же самым слухам, Андерсон, не колеблясь, отверг такое предложение, хотя, прими он его, от армии Бингема и воинства Белого дома наверняка откололся бы целый фланг.

Морган отыскал Мэтта Гранта и стал выспрашивать, есть в этом слухе доля правды или кто-то пустил очередную утку. Мэтт клялся и божился, что знать ничего не знает, но по его самодовольной физиономии было ясно — конечно же, он все знает. Тогда Морган кинулся искать Кэти — она отправилась одна, как и подобало агитатору Ханта Андерсона, пить коктейли к некой дряхлой вашингтонской даме из тех, которые плетутся в обозе политических кампаний, как в былые времена ездили за армиями вслед маркитантки. Осчастливленная старушенция арендовала танцевальный зал, наняла не меньше сотни официантов, и среди тысячной толпы делегатов и их жен, праздных зевак и журналистов Морган с Кэти чувствовали себя так уединенно, точно оказались вдвоем на плоту в открытом океане. Кэти устала, была несколько взвинчена, но, видно, это пестрое, шумное сборище ничуть ее не раздражало; разговаривая с Морганом, она пристально разглядывала катившуюся мимо лавину лиц. В руках она держала стакан с каким-то освежающим напитком, к скромному, изящному платью был приколот значок с изображением саквояжа.

— От Ханта я ничего другого и не ждал,— сказал Морган,— но просто не верится, чтоб нефтяные короли отважились на такую наглость.

Кэти кивнула.

— Все мы одобряем Ханта, ведь правда? Закулисная сделка никак не вязалась бы с его бескорыстием и благородством.

— Значит, вся эта история — вымысел?

— Хватит вам следователя из себя разыгрывать. Никакой это не вымысел. Просто люди рассказывают не совсем то, что было на деле.

— А что было на деле?

Их прервала разряженная старушопка в жемчугах и со значком Старка на груди, она что-то защебетала, стоя возле Кэти, но Кэти ловко завладела разговором и напрямик предложила ей вступить в ряды сторонников Ханта. Старушка, колеблясь, обещала подумать.