Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

что вашу новую столицу будет проектировать».

-Ага, - Хаим перегнулся через барьер и радостно сказал: «Вон папа!». «Месье Л’Анфан, - добавил

мальчик. «Он друг дяди Дэниела, они сейчас вместе на Потомак поехали. Начинают, пошли к

родителям, - подогнал он кузенов.

Эстер посмотрела на светлые локоны сына: «Прав был Меир. Незачем ни мальчику, ни Дэниелу об

этом знать. А для Меира - оба они, и Хаим, и Натан, - его сыновья».

Иосиф наклонился к жене и прикоснулся губами к нежному уху: «Ты на озере Эри, наверное, и на

сушу сходить не будешь, любовь моя?»

-Буду, - так же тихо ответила ему жена, и незаметно пожала ему руку, - по ночам.

Джо улыбнулась. Иосиф велел себе: «Надо сказать. Она жена моя, часть меня - нельзя скрывать

такое. Нет, - он вздохнул, - сначала с Эстер посоветуюсь, у нее голова хорошая, разумная. Может, и

подскажет - как все это лучше преподнести. Хотя куда там…, - он посадил Элишеву к себе на

колени: «Слышите? Молотком ударили, сейчас заседание начнется».

Мирьям шмыгала носом. Приняв у мужа платок, она усмехнулась: «Ты не обращай внимания,

все-таки это мой брат. Могли ли наши родители о таком подумать, мог ли Хаим покойный…»

Эстер сидела, сжав руки, слушая скрипучий голос спикера: «Мистер Горовиц, встаньте».

Он подхватил трость и прошел к возвышению - невысокий, прямой, в темно-синем сюртуке и

белом галстуке. «Еще не седой, - смешливо подумала Эстер. «Морщины, но у кого их нет. Какой

он у меня красивый все-таки».

Ей захотелось скинуть туфли и сбежать вниз - босиком, придерживая юбку, как там, в старом

бостонском доме, там, где она лежала спиной на сундуке, прижимая его к себе, крича, чувствуя

его поцелуи, слыша его лихорадочный, горячий шепот, а за окном шумел, раскачивался золотой

клен.

Меир посмотрел наверх и подмигнул ей. «Вечером, - усмехнулась Эстер. «Он, наверняка, после

этого со своими армейскими друзьями будет встречаться. Мы все гулять пойдем, а вечером, после

ужина…, - он все смотрел на нее. Эстер почувствовала, что краснеет.

-Люблю тебя, - одними губами сказал муж. Он стал повторять за спикером, подняв вверх правую

руку: «Я, Меир Горовиц, торжественно заявляю, что я буду поддерживать и защищать

Конституцию Соединенных Штатов…»

На Уолл-стрит было шумно, ступени Федерал-холла купались в солнечном свете. «Как красиво, -

вздохнула Рахели, оглядывая оживленную улицу. «А в новом городе, так же красиво будет?»

-Обязательно, - рассмеялся Меир, погладив ее по голове. «Ой, - крикнула Элишева, - смотрите, кто

это?»

Снизу раздалось блеянье ягненка. Маленькая группа мужчин в старых, потрепанных мундирах

Континентальной Армии, расхохоталась. «Капитан Горовиц! - строго сказал один из них. «Почему

не приветствуете полковника, забыли о военной дисциплине».

-Я и мундир никогда не носил, - сочно ответил Меир. Подталкивая Аарона с Иосифом, он велел:

«Пошли, это отличные ребята, начнем с виски, а там посмотрим».

Он помахал рукой женщинам и погладил ягненка: «А тебя, приятель, мы по дороге вернем на

ферму».

Рахели проводила их глазами и услышала шепот Хаима: «Когда папа был разведчиком, на войне,

его называли Ягненком, понятно?»

Эстер заметила, как блестят глаза Дины и обеспокоенно спросила: «Кузина Дина, что такое?»

Женщина вытерла платком щеки: «Не обращайте внимания, кузина Эстер…, Я просто никогда…,

никогда не думала, что так, - Дина запнулась, - может быть…, чтобы евреи…и наравне со всеми».

Эстер взяла ее под руку. С внезапной горечью в голосе, женщина ответила:

-Это кровью нам досталось, кузина Дина. И с неграми, - она страстно откинула голову назад и

раздула ноздри, - так же случится. Мы будем драться за их свободу, драться и умирать - как

умирали за свою. Тогда все мы, - она взглянула на флаг, что колыхался в летнем, теплом воздухе,

свешиваясь с портика Федерал-Холла, - все мы будем равны, как сказано: «И сотворил их Господь

по образу и подобию своему».

Женщины помолчали, глядя на детей, что бегали между колоннами. Мирьям тихо добавила: «Для

этого мы и живем, кузина Дина - чтобы они, - Мирьям обняла Мэри, и коснулась губами ее виска,

- чтобы они росли, не зная, что такое рабство».

Дина посмотрела на высокое, чистое небо: «Да».

Аарон отложил перо. Разминая уставшую руку, глядя на аккуратно разложенные по столу

маленькие свитки, он подумал: «В Иерусалиме я за месяц столько мезуз не пишу, сколько здесь за

неделю. И люди все идут, конца им нет».

Он вспомнил привольно усевшегося в кресло, высокого, с черной бородой мужчину. Он посчитал

на пальцах: «Десять, рав Горовиц».

-Зачем вам столько, мистер Бирнбаум? - удивился Аарон. «Я ваши старые проверил, они в

порядке».

-А! - Бирнбаум улыбнулся. «Я ведь уезжаю, рав Горовиц, и семью с собой забираю. Вот сюда, -

Бирнбаум легко поднялся и указал на карту, что висела на стене.

-Новое поселение, называется Цинциннати. У меня дружок есть, мы служили вместе, мистер

Зинглер. Он, как и я, из Гейдельберга, не еврей, но это неважно, - Бирнбаум махнул рукой.

-Он летом туда едет, на запад. В Форт Хармар, на реку Огайо, служить. Я-то в отставку вышел, как

война закончилась, а Дэвид сейчас майор. Вот, - Бирнбаум улыбнулся, - он меня и

сманил.Торговец открыл плоскую шкатулку с сигарами, и предложил: «Угощайтесь. Новый Год мы

уже там будем встречать. Вот и подумайте, - он начал загибать пальцы, - дом надо строить,

большой, у меня же пятеро детей, младшему еще года не было, и еще родятся, - мужчина

усмехнулся в бороду, - потом на магазин мезузу надо, обязательно, на кабинет мой...»

Аарон посмотрел на бесконечное, белое пространство, едва перерезанное ниточками рек: «Там

ведь и синагоги нет, мистер Бирнбаум».

-Появится, - уверенно сказал торговец. «Построим, рав Горовиц, обязательно. Жена моя из

Саванны, с юга, думал я - испугается она. Там ведь не как здесь, - индейцы, зимой ветер, снега по

колено. Но моя миссис сразу сказала - поедем, и даже думать нечего. Зачем тут, на восточном

побережье, тесниться, когда вся страна перед нами? И денег там, - Бирнбаум махнул рукой на

запад, - больше заработаешь. Да все, - он почесал в бороде, - сейчас зашевелились. Кто в

Питтсбург собирается, там уже и газету издают, и колледж открыли, кто в новой столице жить,

намерен..., Так я послезавтра зайду, расплачусь с вами, - Бирнбаум пожал ему руку и вышел.

Аарон встал. Потянувшись, он стал разглядывать карту. За окном был чисто выметенный двор

синагоги Шеарит Исраэль, с Милл-стрит доносился скрип тележных колес.

-Индейцы, - усмехнулся мужчина. «Ты и сам, рав Горовиц, не забывай - где родился. На ягуаров

охотиться не боялся, так чего же тут робеть?»