Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

замуж выдали. Она мне говорила, что вы хороший врач..., Пожалуйста, - женщина посмотрела на

него красивыми, заплаканными карими глазами.

Он все не понимал. «Но, госпожа Гольдберг, - удивился Иосиф, - у вас двое детей, вы не

бедствуете... «Мягко говоря, - подумал он, взглянув на тяжелые кольца, на дорогой шелк платья.

«Вы здоровая, молодая, женщина, вам только тридцать исполнилось. Я уверен, что ваш муж

будет рад такой новости..., - он осекся, увидев капельку крови на прокушенной, нежной губе.

-Этот ребенок, - жестко сказала женщина, - не от моего мужа, господин Мендес де Кардозо. Мой

муж далеко не дурак - его не было дома больше полугода. Он ездил в Россию, с австрийским

посольством, казначеем. Я сделала ошибку, - добавила она совсем неслышно и горько повторила:

«Ошибку».

-А вообще, - Эстер откинулась на спинку скамейки и расправила простое, шерстяное, синее платье,

- я, конечно, рассказываю женщинам о том, как избежать нежелательных последствий, учу их...,

Так что не волнуйся, - она улыбнулась и потерлась головой о крепкое плечо брата. «Я очень рада

была прочитать, что у Констанцы все хорошо».

-О, - отозвался Иосиф, - более чем. Она сейчас за строчку получает больше, чем люди, которые два

десятка лет для газет работают. Сама понимаешь, - он развел руками, - только успевай писать,

страна бурлит. Национальная Ассамблея без конца заседает, евреи Авиньона и Бордо уже стали

полноправными гражданами Франции, скоро и общины Эльзаса и Лотарингии добьются того же…

Эстер внимательно на него посмотрела. Встряхнув иссиня-черными, падающими на плечи

волосами, женщина улыбнулась: «Бабушка наша из Бордо была, как я помню. Что, французское

гражданство получить хочешь?»

Иосиф взял ее маленькую руку: «Ждать, пока штатгальтер соизволит признать евреев Голландии

такими же людьми, как все остальные - так вся жизнь пройдет. Мне ведь сорок лет, я доктор

медицины..., Я мог бы приносить гораздо больше пользы, в армии».

Эстер задумчиво вздохнула: «Тут вы не останетесь, у Джо отец в Париже, мачеха, сестра, брат в

Австрии…, Так скажи ей, - велела женщина. «Она поймет. Она тебя, Иосиф, больше жизни любит,

видно же».

-Я ее тоже, - он попытался скрыть улыбку и не смог. «Тоже, Эстер - больше жизни. Но ведь это, же

надо будет расставаться, - он помрачнел. «Я же не могу взять ее, и детей с собой».

-Зато ты будешь приезжать в отпуск, - Эстер подтолкнула его в бок. «Когда сможешь, тогда и

приедешь. И Джо сама - у нее же работа, она книги правит, девочек учит..., А ты будешь счастлив,

если займешься тем, что тебе нравится, по-настоящему, и прекратишь лечить геморрой

штатгальтеру».

-Я его вылечил, - гордо ответил брат, и они оба расхохотались. «Пошли, - велел Иосиф, -

позанимаемся. Зря, я, что ли, два ящика книг для тебя привез».

-Скажу, - подумал он, усаживая сестру напротив себя, открывая «Anatomicæ disquisitiones de auditu

et olfactu» Антонио Скарпы. «Вот приедем туда, на озеро Эри - и скажу. Эстер права - она поймет».

-Ухо и нос, - коротко сказал Иосиф. «Сначала займемся устройством слухового аппарата человека».

Эстер потянулась за пером, и они погрузились в работу.

Рахели, прыгая на одной ножке, спустилась с галереи синагоги вниз, в прохладный, пустой

вестибюль. Она встряхнула белокурыми волосами: «Малка, где вы там?». Младшая сестра

появилась из-за угла. Оправив свое темно-красное, отделанное кружевами платье, девочка

дернула за руку Элишеву Мендес де Кардозо: «Пошли, мамы и не заметят, что нас нет, а Дебора

спит без задних ног».

Рахели посмотрела в щель двери молитвенного зала: «Как красиво! С галереи все так видно

хорошо, дома в синагоге занавеска, плотная, только голоса слышны, и все. Какие цветы!»

Бима утопала в свежих розах и лилиях, Ковчег Завета был украшен гирляндами зеленых листьев, в

углу стоял американский флаг.

-Дома такого и не увидишь, - вздохнула Рахели. Она позвала девочек: «Смотрите, вот наши папы.

И дядя Меир. И папа Деборы. Он же не еврей, а все равно пришел».

-Элайджа мне рассказывал, - важно сказала Элишева, подобрав под себя ноги, устраиваясь на

скамье. «Их папа ходит в синагогу, а мама - туда, - она махнула рукой, - к этим...»

-Квакерам, - помогла ей Рахели. «Он мне тоже говорил - там не идолопоклонники, это не как, - она

оглянулась и шепотом, быстро сказала , - церковь».

-Рахели, - испугалась Малка, - даже слова такого нельзя говорить, и смотреть на них нельзя.

Светло-голубые глаза Элишевы засверкали смехом: «Тогда мне, в Амстердаме, надо все время с

закрытыми глазами ходить, у нас из окна шпиль Аудекерк виден. О, - она прищурилась, - мой брат

бежит, папа его отпустил, сейчас поиграем».

Мальчики вынырнули из забитого людьми зала. Хаим уселся на пол: «Тору еще не скоро читать

будут. Мы услышим и вернемся. Вот, - он приподнял кипу и поскреб светлые кудри, - я придумал.

Сейчас каждый говорит - кем он хочет стать».

-И девочки? - удивилась Малка.

-Да, - непонимающе взглянул на нее Натан, - наша мама - она акушерка, лечит женщин, и детей

тоже. А тетя Сара, - он подтолкнул Давида, - она раньше была капитаном корабля, поняли?

-Помощником, - признал Давид. «Сейчас она ведет классы, как мама Элайджи, и еще готовит к

изданию книги, называется, - он сморщил высокий, отцовский лоб, - редактор. Я слышал, - он

понизил голос, - к нам на обед приходил издатель, он еврей. Он говорил, что наша мама очень

аккуратная и внимательная. И много языков знает, - торжествующе закончил мальчик. «А я,

конечно, стану врачом, - добавил Давид, - папа меня уже учит».

-Я буду капитаном, - заявил Элайджа. «Как мой папа. Буду ходить по нашим озерам. Вы к нам

приедете, - он подтолкнул Рахели, - и увидите - красивей их ничего на свете нет».

-Это ты в Иерусалиме просто не был, - Рахели внезапно, нежно покраснела: «Я бы хотела, чтобы у

меня было много деток».

-И у меня, - Малка прижалась к боку сестры. Элишева подумала и заметила, накручивая на палец

темный локон: «Я пока не знаю. Но решу, непременно. А ты? - она посмотрела на Хаима. «Сам же

все и начал, так что говори».

Серые, в длинных, темных ресницах, глаза мальчика улыбнулись: «Разведчиком, как мой папа.

Только жалко, что мы не воюем. Но можно отправиться на запад, там индейские территории.

Натан, - он рассмеялся, - будет банкиром, у него с математикой хорошо. Вот, все и сказали, - он

потрепал брата по каштановой голове. Тот важно заметил: «Не только банкиром, я буду работать в

правительстве, поняли? Как папа и дядя Дэниел, только дядя Дэниел - дипломат».

-Это как? - спросила Рахели. Давид пообещал: «Я тебе расскажу, на обеде. Дядя Дэниел к нам

приезжал, открывать американское посольство, в Гааге, и все мне объяснил. Он даже в Марокко