Дмитрий Всеславин - Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)

Так вот вечерами написал он книгу,
Сказку о походе, сидя у камина.
О хоббите книга: «Туда и обратно»,
Есть тайные руны, рисунки и карты,
Заставки, и буквы, и почерк красивый,
На алой обложке подписано: Бильбо.
В Хоббитании хранятся летописи те,
Сказка Бильбо о походе с гномами к горе.
В Землеройск коль забредёте, будете в гостях,
Вам покажут эту книгу, чаем угостят.

Весть об угощении разнеслась по Ширу,
Сто одиннадцать годков исполнялось Бильбо.
Бильбо Торбинс был хозяин добродушный, щедрый,
С роднёй со всею был в ладах (ну, кроме Лякошелей).
Сородичам, соседям, кто победнее был,
Оказывал поддержку всегда по мере сил.
Жил Бильбо одиночкой, писал, слагал стихи,
Всё не старел, таким же был, а годы всё текли.
К нему порой маг приезжал и очень много гномов,
И даже эльфы, говорят, захаживали в Торбу,
Но Бильбо уважали все, чудачества терпели,
Опять же кроме этих сварливых Лякошелей.

А время шло, текло, и вот пришла пора,
Преемник появился у Бильбо, старика.
Внучатый племянник – юный хоббит Фродо,
Внуком стал для Бильбо, поселился в Торбе.

Фродо сиротой остался с малолетства,
Мама и его отец утонули вместе.

Бильбо – Фродо взял к себе, обучал, растил,
И всему, чего сам знал, он его учил.

Мери, Пин и Фродо с Сэмом – юный «эльф-отряд»,
Кто-то в шутку в Шире обозвал их так.

«Каков твой друг – таков ты сам» – так в Шире
говорили,
Отважные и честные друзья у Фродо были.

Хоббиту сто десять лет, и скоро день рождения,
Приглашал на праздник всех, сделал угощение.
И соседей, и знакомых, близких и родных,
И, конечно же, друзей Бильбо не забыл.
Бильбо знали, он чудак, добрый и богатый,
Обещал своим гостям сам дарить подарки.
И не просто там «мусом», а подарки новые,
Правда, многие, намёком, с юмором, но добрым.

Наконец приехал Гэндальф издали, устал,
Его лично Бильбо встретил, очень долго ждал.
«Гэндальф едет, гром гремит!» – кричали хоббитята,
Везёт хлопушки и огни, смекнули малышата.
За ним бежала детвора, ведь с магом чудеса,
Он разноцветные огни пускает в небеса.
У Торбы гномы с Бильбо повозку разгрузили,
А малышей-озорников к петардам не пустили.

Его знали в том краю – странствующий маг.
Гэндальф Серый, старый странник, хоббитам был рад…

Бильбо вместе с Фродо свитки изучал,
Гэндальф трубочку курил, дым в окно пускал.
Неожиданно явилась, и без приглашения,
Родственница Бильбо – Лякошель-Любелия.
Дверь была открытой, и она с порога
Сразу для начала набросилась на Фродо:
«Приёмыш Брендизайковский, ты с Бильбо подвязался,
Я знаю, охмурить его недавно ты пытался…»
Фродо изумился, слов не находил,
Добрым и отзывчивым юный хоббит был.
Пререкаться он не стал со сварливой бабой,
Вышел в сад, сказав: «Проветриться мне надо».

Бильбо Торбинс проворчал: «Занесла нелёгкая,
Я тебя не приглашал старая плутовка.
Ты чего ругаешься и на Фродо злишься,
Словно на насесте взъерошенная птица?»
Любелия:
«Говорят, оставил ты завещанье Фродо,
и ему передаёшь по наследству Торбу?»
Бильбо:
«Может быть. Тебе-то что? Что тебе с того?
Даже если бы и да, дело не твоё!»
Любелия:
«Он из Брендизайков, из другой семьи,
Кровь Торбинсов фамильную надо нам блюсти.
Всех устоев Шира мы главные хранители,
Мы не суетимся, как речные жители.
И не скачем по границам, словно Брендизайки,
Мы степенный, древний род, не из этой шайки…

Отдавай обратно Фродо в Заячьи Холмы,
В их доме Брендизайками забиты все углы,
Но твой пройдоха юркий как раз не пропадёт,
С роднёю тамошней своей быстрей язык найдёт…»

Словно на диковинку иль редкостного зверя,
Серый Маг, прищурившись, разглядывал Любелию.
И сказал: «Свой тяжкий путь сам всяк выбирает,
По путям-дорогам жизненным шагает.
Накапливать нельзя обиду-лебеду,
Себе же ты накликаешь ужасную беду.
Расплата для тебя же может стать жестокой,
Зависть, сплетни, козни, это всё пороки…»
Любелия:
«Гэндальф, вам должно быть стыдно, вы Маг-искуситель.
Вы раскол несёте в Шир, вы войны любитель.
Из-за вас у нас все беды, все переполохи,
И теряют головы молодые крохи.
Я поеду в Землеройск, к Голове Совета,
Чтобы он потребовал строгого ответа.
Расскажу о ваших кознях я пойду сейчас,
В Шир не пустят больше вас даже и на час…»
Повернулась, хлопнув дверью, в гневе вся ушла,
Бильбо вздрогнув, прошептал: «Старая карга…»

Гэндальф хитро посмотрев, молвил: «Знаешь всё же,
Любелия на тридцать лет, мой друг, тебя моложе.
А ты выглядишь таким же, как тогда в походе,
Упитанным, степенным, румяным и здоровым».
«Ну и что, – промолвил Бильбо, – верен я природе,
Оттого и крепкое у меня здоровье…
А она завидует и всегда простужена,
И отчий милый домик мой просто уж ей нужен…
Да всё хочу спросить тебя: почему же ты
К обращению на «вы» так и не привык?»
Гэндальф:
«Во всех словах, ты знаешь сам, огромное значение,
Не просто так их говорят, у них есть назначение.
“Вы” – это обращение, тогда ты выражаешь,
Когда ты, кто перед тобой, ещё совсем не знаешь.
Тёмен собеседник, неясен он тебе,
Не подпускаешь ты его поэтому к себе.
Но и грубить нельзя никак и быть в пренебрежении,
“Вы”– вежливою формой стало при общении.
Но тут одно есть только но… Я вот веду к тому,
Что лицемерье выканье я к сердцу не приму.
Вы-ть название из ночи, вызывая мглу,
Варги собираясь вместе воют на луну.
И в «у- вы» – печаль и скорбь в этом восклицании,
Но об этом я тебе рассказывал же ранее…
“Ты” – взаимность, в этих буквах – друг, товарищ, брат,
“Вы родной”, – ведь так не скажешь, будет всё не так.
“Вы страна моя родная, вы моя любовь”, —
От такого обращенья стынет в жилах кровь…
А впрочем, милый друг мой, главное в общении
То, что держишь на душе, а не обращение…»

Гэндальф и Бильбо сидели вдвоём, длинные трубки курили,
Два добрых и старых друга о чём-то своём говорили…
Дым в окошко уносился, струйками стекая,
И друзья былое вместе вспоминали…

Бильбо готовился долго к этому дню рождения,
Праздник устроил для всех, а не просто одно угощение.
Шёл в лавки поток заказов: на яства и пития,
Роскошества, вещи разные, без которых никак нельзя.
У деревушки Исторбинки, на обширном зелёном лугу,
Решили сей праздник устроить (который у всех на слуху).
Приглашения Бильбо слал во все концы Хоббитании,
Почтальоны валились с ног, утроились их старания.
На лугу разгружали фургоны, на деревьях висели гирлянды,
Стояли большие столы с едой, и выпивки было немало…