Лев Усыскин - Необычайные похождения с белым котом

Наконец Мастер Альбрехт опустил животное на пол – Тимофей поднялся на несколько ступеней вверх по лестнице, сел, подобрав хвост, и тотчас принялся вылизывать свою шерстку:

«Фу-ты, гадость какая… беда просто с вашими затеями, ой, беда – стоит раз зазеваться, и обязательно вымажешься тут же какой-нибудь дрянью… еще, небось, ядовитой, как водится!..»

Мастер Альбрехт, однако, пропустил это ворчание мимо ушей, – спрятав руки за спину и прислонившись к стене, он молча смотрел теперь девочке прямо в глаза, и на его лице при этом запечатлелось не виденное до того никогда ею сочетание усталости и счастья.

«Понимаешь ли ты, – он, наконец, прервал молчание, – Понимаешь ли ты, бесхитростное дитя, что этот волшебный цвет… эта голубая жемчужина – и есть то самое, сокровенное и великое, что завещано мне было найти мудрым братом Педро из Сарагосы! Цветок лет труда моего, утро бессонных ночей и последний порог дороги моей!»

Глаза старика сверкали юношеским каким-то огнем:

«Две тяжкие недели Господь испытывал меня, посылая неудачу за неудачей, – ибо не дóлжно прийти к концу пути с чувством гордости и упоения, а только лишь исполненным веры и упования…»

Он вытер со лба пот:

«Но были услышаны молитвы мои! И руки мои направил Господь в щедрости даров своих – и, дабы запомнил я, чьим именем обретаю другими утерянное, послал вот это бессмысленное животное, одним неловким движением сделавшее то, на что мне, того и гляди, пришлось бы потратить битый месяц!»

Он засмеялся коротким сухим смешком. Оказавшись в плену возбуждения, наводимого его словами, Гретхен засмеялась тоже:

«О, как я рада, Мастер Альбрехт! Это и вправду – чудеснейший цвет на свете, я никогда не видела такого прежде! – она и в самом деле обрадовалась за старика, – Значит вы завтра же сможете пойти к графу и…»

«О! Нет! – перебил ее Мастер Альбрехт, – Теперь-то как раз, – он ухмыльнулся довольно, – Теперь, когда истина уже коснулась моих ладоней, – нет вовсе никакого смысла спешить! Что пользы в спешке? Она лишь увеличивает число ошибок, награждая взамен ненужным утомлением. Ты просто плохо знаешь жизнь, наивное дитя деревни, плохо знаешь жизнь!»

Он замолчал и, опустив голову, уставился в деревянную половицу.

«Спешить мы и не станем, само собой. Сперва ведь следует убедиться, что результат сегодняшнего случая в любой момент достоин быть повторенным, – лично я, конечно же, нисколько в этом не сомневаюсь, однако правила философских занятий требуют этого с непреклонностью… Лишь после этого только буду я спокоен в полной мере!»

Старик опять сделал паузу, затем продолжил:

«И вот тогда уже – ты слышишь меня, девочка? – тогда настанет для нас время несколько иной работы. Ибо, ей-богу, не лишне совсем накопить хотя бы несколько фунтов чудесной краски Готфрида Бульонского! Накопить, прежде чем рассказывать о ней людям. Ведь люди склонны верить большому и пропускать мимо глаз малое…»

Сказав это, Мастер Альбрехт встряхнулся, поднял голову и, вновь взглянув в глаза девочке, добавил самым обычным своим голосом:

«Итак, сейчас я удалюсь записать на полях книги великого Педро то, что довелось мне увидеть… Иной работы на сегодня не будет уже, однако и этого достаточно, – обед будет поздним… Ну, а к обеду… к обеду достань-ка из погреба хороший кувшин вина – и да восславим мы Господа за его милость к нам, грешным!»

Гретхен кивнула радостно – и тут, однако, взгляд ее упал на Тимофея, во все продолжение хозяйской речи молча сидевшего на своей ступеньке и лишь принимавшегося время от времени с ленивой презрительностью вылизывать свою шубку. Он явно не разделял всеобщей радости!

«Но что же будет с моим котом, Мастер Альбрехт? Как мне вернуть ему белоснежность меха? Негоже ведь ему…»

«Негоже! – Мастер Альбрехт прервал ее, расхохотавшись вновь, – Негоже, да… но ведь негоже и входить, куда не звали, отрывать достойных людей от важных занятий, ронять вещи на пол, разбивая их… все это, конечно же, заслуживает извинения, но лишь в том случае, если… если ты выступаешь орудием Провидения… однако при таком ходе дел грешно пенять… на неучтивость Провидения… также и к твоей незадачливой персоне!..»

Он буквально захлебнулся хохотом:

«Не беспокойся за кота, добрая девочка! Весь дом наполнен клочьями его шерсти – сейчас весна, время линьки – не пройдет и месяца, как спина его избавится от последнего голубого пятнышка…» – Старик самодовольно хмыкнул, – «А вот отмыться у него не получится: это уж как пить дать! Не получится, не получится – или я ничего вообще не понимаю в красках!»

Кувшин вина к обеду Мастер Альбрехт принес из погреба сам.

«Это Фалангина – чудесное вино, еще римские императоры имели обычай начинать с него трапезу. Проклятый виноторговец содрал с меня втридорога за единственный и, к тому же, не слишком большой кувшин – но, верно, он и сам его недешево дóбыл, ибо сей божественный напиток привозят к нам из далекой страны Неаполитанского короля… Да и не часто привозят, а так – от случая к случаю…»

Разливая вино, старик словно бы и вовсе забыл об утреннем происшествии, – он весь был теперь поглощен созерцанием золотистой струи, наполнявшей стаканы, закрыв глаза, вдыхал исходивший от вина аромат, и лишь насладившись цветом и запахом, позволил себе пригубить слегка, запрокинув голову и втянув щеки:

«Такое вино, конечно же, более подобает пить знатным господам… Впрочем, даже и у них едва ли найдется для этого повод бесспорнее, чем у нас сегодня, – я верил, что такой день непременно настанет, покупая этот кувшин… И вот он, наконец, настал!..»

Добавив вина в свой стакан, Мастер Альбрехт налил и Гретхен:

«Попробуй и ты этого вина, добрая девочка, запомни его вкус, если сможешь, – кто знает, когда вновь приведется тебе встретить его…»

Подчиняясь, Гретхен отпила из своего стакана – напиток, в первый момент показавшийся чересчур бесцеремонным, уже несколько мгновений спустя успокоил ее гортань нежной своей, и в то же время – властной лапой. Вместе с хозяином девочка отпила еще, чуть после, когда оба слегка насытились едой – стаканы наполнились вновь… Это было похоже на море, погружаясь в воды которого, чувствуешь в самом начале один лишь холод только, – однако холод быстро проходит, сменяясь ощущением силы и радости, готовности к встрече с чудом, которое не сегодня, так завтра, но неминуемо случится в нашем добром мире добрых людей!..

Впрочем, Гретхен тогда еще ни разу не видела моря…

Последние капли Фалангины Мастер Альбрехт выцедил в свой стакан, уже когда Гретхен принялась сметать со стола крошки. Вставать ему явно не хотелось, – забыв про девочку, он сидел на своем месте, вытянув вдоль столешницы руки и, казалось, с великим интересом разглядывал собственные ладони. Закончив прибирать, Гретхен спросила разрешения уйти к себе и, получив в ответ утвердительный кивок головы, удалилась. Ей не терпелось поговорить с котом – выяснить, что же все-таки произошло в то время, когда она торговалась с трубочистом.