Дамир Соловьев - Русские писатели и публицисты о русском народе

Письмо к В. Г. Короленко (1916). [558] Переписка М. Горького. Т. 2. М., 1986. С. 99, 101.

Но – вот что обидно: что это за страна, где все бесчестны, все продаются и где это никого не удивляет, а только злит! Ведь суть-то в том, что это именно не удивляет никого, и это скверная суть, обиднейшая суть для всех нас!

Письмо к В. Я. Брюсову (1917). [559] Там же. С. 116.

Он не имел общерусской неприятной склонности исповедоваться и каяться. <���…>

Леонид хохотал и умилялся:

– Нет, какова наша Россия?.. «Позвольте, мы еще не решили вопрос о бытии Бога, а вы обедать зовете». Это же – не Белинский говорит, это – вся Русь говорит Европе, ибо Европа, в сущности, зовет нас обедать, сытно есть, – не более того!

<���…>

Как известно, русский человек «ради красного словца не жалеет ни матери, ни отца».

<���…>

О России Леонид Николаевич говорил скучно и нехотя и однажды, сидя у камина, вспомнил несколько строк горестного стихотворения Якубовича «Родине»:

…расспрашивал о знаменитом пирате Барбароссе, о Томазо Аниелло, о контрабандистах, карбонариях, о жизни калабрийских пастухов.

– Какая масса сюжетов, какое разнообразие жизни, – восхищался он. – Да, эти люди накопили кое-что для потомства. А у нас: взял я как-то «Историю русских царей», читаю – едят! Стал читать «Историю русского народа» – страдают! Бросил, обидно и скучно.

<���…>

Живя в Италии, я настроился очень тревожно по отношению к России. Начиная с 11-го года, вокруг меня уверенно говорили о неизбежности общеевропейской войны и о том, что эта война, наверное, будет роковой для русских. Тревожное настроение, кое особенно усугублялось фактами, которые определенно указывали, что в духовном мире великого русского народа есть что-то болезненно-темное. Читая изданную Вольно-Экономическим Обществом книгу об аграрных беспорядках великорусских губерний, я видел, что эти беспорядки носили особенно жестокий и бессмысленный характер. Изучая по отчетам Московской судебной палаты характер преступлений населения Московского судебного округа, я был поражен направлением преступной воли, выразившимся в обилии преступлений против личности, а также в насилии над женщинами и растлении малолетних. А раньше этого меня неприятно поразил тот факт, что во Второй Государственной думе было очень значительное количество священников – людей наиболее чистой русской крови, но эти люди не дали ни одного таланта, ни одного крупного государственного деятеля. И было еще много такого, что утверждало мое тревожно-скептическое отношение к судьбе великорусского племени. [560] Литературное наследство. М., 1965. Т. 72. С. 382, 384–388. 391, 394.

Дружба – чувство плохо развитое в России, и если вам удастся надолго сохранить его, оно будет и вам взаимно полезно, и другим покажет нечто необычное.

Письмо к К. А. Федину (1922). [561] Переписка М. Горького. Т. 2. М., 1986. С. 152.

Очень советую Вам: перестаньте писать большие вещи! Они требуют организаторского таланта, чего у русских вообще нет, и требуют большого спокойствия, точности и мастерства строить.

Письмо к В. В. Иванову (1923). [562] Переписка М. Горького, М., 1986. Т. 2. С. 161.

Все-таки Русь талантлива. Так же чудовищно талантлива, как несчастна.

Письмо к М. Ф. Андреевой (1924). [563] Там же. С. 177.

Вам, может быть, покажется парадоксальным взгляд на современную русскую действительность, тоже как на возрождение индивидуализма? Но я думаю, что это именно так: в России рождается большой человек, и отсюда ее муки, ее судороги.

Письмо к К. А. Федину из Сорренто (1924). [564] Там же. С. 184.

Нигде не говорят так много о любви к человеку, и нигде не мучают так гадко и сладострастно, как у нас на Руси.

Запись в альбоме Н. А. Залшупиной (1921–1924). [565] Известия. 13 февр. 1987.

Яков Васильевич Еремин, сорокалетний великан, угрюмый пьяница, <���…> искуснейший препаратор птиц. <���…>

Был он пессимист; однажды я сидел с ним на берегу Клязьмы, он жевал копченую колбасу, пил водку и рычал, убеждая меня:

– Решительно говорю: зря беспокоитесь, – из России никогда никакого толка не будет, потому что она не участвовала в Крестовых походах, и оттого вышло, что Европа училась жить у арабов, а мы – у монгол. Чему научились мы у монгола? [566] Архив М. Горького. Т. 3. М., 1951. С. 179.

Я нахожу, что для нашего брата, русских, скептическая улыбка французов была бы очень полезна, так как мы всегда очень торопимся верить и верим всегда слепо. Вот почему я завидую нации, которая числит за собой Монтеня, Ренана, Франса. Признайте, что несколько трудно жить с Толстым и Достоевским.

Письмо к Стефану Цвейгу из Сорренто (1925). [567] Переписка М. Горького. Т. 2. М., 1986. С. 196.

Русская действительность – не то лекарство, которое могло бы излечить человека от пессимизма, или, хотя бы, смягчить ту боль, которую вызывает у человека мыслящего и чувствующего зрелище русского быта. <���…>

Затем: русская жизнь не дает замысловатого сюжета для романа и рассказа; в ней все ужасно просто. Слово «ужасно» следует подчеркнуть. Необходим злой и зоркий глаз Достоевского или мизантропический взгляд Толстого для того, чтобы за кажущейся простотою будничных фактов разглядеть и почувствовать их ужас, их действительно безумную фантастику. В России так же часто убивают людей из мести и «в состоянии запальчивости и раздражения», как из побуждений глубоко идейных, – убивают одних для того, чтоб облегчить жизнь другим. Раскольников Достоевского чрезвычайно типичный русский человек. [568] Литературное наследство. М., 1965. Т. 72. С. 402–403.

Знаете, что бы ни писали бывшие русские люди в Праге, Берлине, Париже и других столицах, а все ж интереснейшие люди растут на Руси. Видел я недавно современных мужиков тройку: двух курян и одного орловца. Отличнейший народ. Научились жить с открытыми глазами и прекрасно знают, чего хотят. Видел матросов – тоже хороши.

Письмо к Д. А. Лутохину из Неаполя (1925). [569] Архив М. Горького. Т. 14. М., 1976. С. 401.

Как хорошо талантлив наш народ <���…>.

Письмо к М. М. Пришвину из Сорренто (1928). [570] Переписка М. Горького. Т. 2. М., 1986. С. 268.

Я живу среди крестьян, еще более диких, чем наши.

Письмо к Д. А. Лутохину из Сорренто (1930). [571] Архив М. Горького. Т. 14. М., 1976. С. 439.

К сожалению, «народ» был и в массе пребывает христианином, ибо евангельские качества терпения, кротости и пр. ему прививали 12 веков.